Не будите Гаурдака

Багдерина Светлана Анатольевна

Масдай под ними бешено маневрировал, уходя от крылатых преследователей, и оглушенные калиф и отряг обмякшими куклами болтались в объятьях Кириана.

— Я держусь, — стиснув зубы, выдохнул Иван и, осторожно вывернувшись из сенькиных рук, привстал на одно колено, меч готовый к бою, глаза — на безмятежном бледном лице приближающегося крылатого.

Своем лице.

— Пусть подлетают. Я выдержу.

* * *

Отличались ли гаурдаковы творения невероятной самонадеянностью или тупостью, но под ивановым клинком успели пасть лже-Олаф и лже-Кириан прежде,

чем их соплеменники перестали стараться остановить ковер голыми руками и прибегли к новой тактике. Теперь сфера из крылатых, объединенных невесомыми нитями, словно загонщики — сетью, устремилась не на перехват беглецов, но на опережение, и Масдаю приходилось метаться и финтить так, что ухватившиеся за его края и кисти пассажиры уже не понимали, где небо, где земля, и мелькающие вокруг бледные пятна — реальные ли фигуры преследователей, или пресловутые «мальчики крылатые в глазах» от круговерти и перегрузок.

После нескольких минут такой карусели Ивану пришла [224] в голову новая идея. Он торопливо проорал ее Масдаю в шерстяную спину, и правила игры сменились еще раз — к неприятному удивлению яйцелицых. Теперь уже не они за Масдаем, но ковер и его команда носились за ними. Лукоморец на коленях, одна рука вцепилась в кисти, вторая — поднимает над головой волшебный меч — напоминал фигуру на носу боевого корабля с той лишь разницей, что эта фигура орудовала мечом как заведенная.

224

Или, скорее, нечаянно залетела и не смогла вылететь.

Крылатые были увертливы и проворны, и не раз тонкие нити, словно паутина, вспыхивали серебристо, опутывая свои жертвы, но каждый раз ковер выводил Иванушку на одного из преследователей, проскакивал в образовавшуюся дыру и с новым азартом кидался в атаку.

Яйцелицые за Масдаем, Масдай за яйцелицыми, блеск синих клинков, сверкание иссиня-черного меча в синем сиянии, прорывающемся с плато сквозь черные клочья тучи, черно-синие искры, озарявшие тьму, когда волшебный клинок встречался с лезвиями из синего света — все смешалось в фантасмагорическом чернильно-индиговом вихре.

Товарищи Ивана, не в силах помочь ему в сражениях, выполняли роль системы раннего предупреждения и группы поддержки, и то и дело холодный мрак, подсвеченный синими вспышками, оглашался то взволнованными, то торжествующими воплями.

— Когда они уже кончатся!.. — в бессильной ярости прорычал отряг, в который раз подав оповещение о приближающемся враге. — Их же было полтора десятка, да десятка два Иван уже завалил!

— А кстати, когда? — нахмурилась Сенька и, хлопнув для привлечения внимания по шерстяной спине Масдая, крикнула ему: — Постарайся снизиться над плато, посмотрим, что там!

Ничего не ответив, ковер лишь дернул кистями, но при первой же возможности прошел на бреющем над источником синего света.

Серафима присвистнула, не заглушая интернациональной коллекции непечатных слов, вырвавшихся из уст ее друзей.

Там, где раньше красовался ровный круг, теперь зияло нечто бесформенное, раза

в два больше, кишащее склизким и черным. Центральной части плато было почти не видно: серые фигуры с плотно прижатыми к спинам крыльями, словно личинки — лежалую тушу, покрывали красные камни. Некоторые, по краям, были светлее тех, что толклись ближе к центру. Самые светлые, почти белые, слабо шевелили крыльями, склоняя головы набок, точно прислушиваясь. Двое или трое из них, чьи одежды были уже ослепительно-белыми, запрыгнули на плечи своих собратьев, расправили крылья и взлетели. Вокруг острова яйцелицых, то вспыхивая, то почти угасая, словно агонизируя, тускло мерцали остатки золотистой сети.

Самого Гаурдака, равно как и Адалета и оставшихся двух Наследников они высмотреть не успели, но то, что-то холодное и мерзкое им нашептывало, что за первого волноваться не следовало, а за трех последних было уже поздно.

— Грязная вишапова задница… — прорычал Ахмет, утыкаясь лбом в жесткий ворс Масдая. — Их там, наверное, сотня!

— И еще выползают… — скривил бескровные губы менестрель.

— Адалета, Сельку, Анчара?.. — не договаривая фразы и не ожидая на нее ответа, проговорила Серафима.

— Не видел, — чувствуя, что отвечает за всех, угрюмо выдохнул калиф.

— Дуть надо отсюда… — тоскливо пробормотал Кириан. — Тело ее высочества бы найти… и дуть.

— Мы не имеем права отступать! — упрямо бросил через плечо Иван.

— А что мы можем без Адалета?! — взъярился бард. — Красиво подохнуть? Стать кормом для этого урода внизу?!

— Надо убедиться, что Адалет и остальные… — Иванушка осекся, сердито отбросил первое пришедшее на язык слово, и продолжил: — …живы! И забрать их!

— Живы?! Там?! Иван, ты оптимист, но не идиот ведь! — возопил бард.

— От идиота слышим, — внесла свою лепту в обсуждение стратегии Серафима.

— Сзади трое! — положил конец дискуссии Олаф.

И снова схватка, погоня, виражи, финты и поединок, и опять бегство, преследование и бой, и снова, и снова, и снова…

И когда люди на спине Масдая уже потеряли счет поверженным врагам и времени, ковер замедлился вдруг, плавно повернул направо, налево — и остановился.

— Что случилось? — забеспокоилась команда.

— Вроде, всё?.. — точно не веря своим словам, медленно проговорил Масдай.

— Всё? — завертели головами люди, вглядываясь во мрак, готовые к новому нападению или бегству, но слабо подсвеченная далекой синевой тьма не шевельнулась.

— Не думаю, что этикончились, — хмуро проговорил отряг. — Вон их там сколько было…

— Может, мы просто оторвались от них? — предположил ковер.

— Тем более держи ухо востро! — нервно втянул голову в плечи Кириан.

— Непременно… И ухо востро, и хвост трубой, и нос по ветру, и глаза разую — всё сделаю… А сейчас-то куда? — устало выдохнул Масдай.

Глаза людей одновременно и невольно устремились к почти не видному источнику сияния.

— Надо… посмотреть… осторожно… — словно через силу, произнес калиф за всех. — Может… удастся забрать… тела…

— Если сумеем вытащить их из-под ног эти тварей, — угрюмо закусил губу лукоморец.