Не был, не состоял, не привлекался

Гроссмейстер ЮРИЙ АВЕРБАХ: «С автором этой книги, тренером известных шахматистов, мы написали несколько шахматных учебников, переведенных на многие европейские языки. Оригинальный учебник „Путешествие в шахматное королевство“ ряд современных ведущих гроссмейстеров называют своей первой шахматной книгой. В 2007 году вышел ее пятый тираж.

В

этой книге, написанной на склоне лет, автор предстает увлекательным рассказчиком, обладающим редким сочетанием тонкого чувства юмора и одновременно самоиронии. Это делает его новеллы интересными для людей любого возраста».

ЛЕОНИД ЗОРИН: «Жизнь – не только место в пространстве, отведенное на недолгий срок. Это еще неутомимая, напряженная работа души. Именно так ощущает жизнь автор предлагаемой книги. Для Бейлина было бы несправедливостью, если бы прожитые им годы бесследно исчезли в потоке времени.

Его обращение к перу – это естественная потребность человека, своеобразно мыслящего и остро чувствующего, оставить свой след.

Верю, что этот искренний голос будет услышан чутким читателем.»

С шахматами я познакомился в детстве, мимоходом. Оказалось, что шахматистом стал на всю жизнь. О зигзагах моей трудовой биографии рассказано в этой книге. Занятия шахматами в качестве мастера, тренера, арбитра, журналиста и автора шахматных книг наложили, мне кажется, отпечаток на мой характер, на систему взглядов. К примеру, я не склонен опаздывать. Чувствую время, избегаю цейтнотов. Обдумывая какую либо ситуацию, пытаюсь ее анализировать. Так сказать, «за белых и за черных». Вероятно, благодаря шахматам.

«Окончив в 1939 году школу, я стал регулярно заполнять анкеты. Таков был обычай моей советской Родины. Я постоянно отрицал пребывание в плену, на оккупированной территории, привлечение к уголовной ответственности. На пятый пункт отвечал утвердительно. Получалось стандартно, нудно. Писал когда поступал в институт, в комсомол, при поступлении на работу, вступлении в партию, в спортивное общество, в Союз журналистов, при выезде за границу. Получился целый том. При каждой анкете полагалась автобиография, сухая и скучная. Я решил написать последнюю автобиографию по отличающемуся от анкетных вопросов плану».

Так начинается книга «Не был, не состоял, не привлекался», выпущенная в свет с помощью издательства «64» в 2004 году. Главный редактор издательства Александр Рошаль написал о ней: «В этой книжке короткие рассказы автора образуют своеобразную мозаику: о себе, о времени, об увиденном на жизненном пути».

Когда-то я слыхал, что Бисмарк, шагнув в девятый десяток лет, будто бы сказал: «Поистине хороши были первые семь десятков». Окончание моего седьмого десятка ознаменовалось слишком плотным знакомством с хирургами, что наложило печать на восьмой и большую часть девятого десятка. Правда, сделав их возможными.

Приемлемо ли писать книги в преклонном возрасте? В целом ответ напрашивается отрицательный. Однако раз на раз не приходится. Есть у меня такое наблюдение. С юных лет я страдал близорукостью. А на старости изъяли из моего глаза хрусталик, вставили искусственный, и я стал неплохо видеть, ходить без очков. Правда, модернизация моей телесной оболочки этим ограничилась и приходится обходиться старыми мозгами. Их быстродействие уменьшилось, но прошлое, как поется в песне, становится ясней, ясней, ясней… Да и настоящее, пожалуй.

Итак, сидя дома, я стал трудиться над созданием книг на шахматную тему. Выступив в позе редактора, по настойчивой просьбе одного знаменитого в прошлом шахматиста, помог ему написать объемную летопись его побед. (Не Ботвиннику!)

Затем написал книгу «Мои встречи в шахматном королевстве».

В прошлом я иногда пописывал для личного употребления маленькие сочинения не на шахматную тему. Иногда читал их близким. Моей лучшей половине нравились мои литературные упражнения.

Получив приятные комплименты от признанных интеллектуалов, я продолжил свои упражнения, не раз Моя Елена хотела, чтобы была издана полноразмерная книга. Я не возражал, однако не спешил. Александр Рошаль захотел издать эту книгу, но он неожиданно ушел из жизни.

Моя Елена очень хотела увидеть эту книгу. Не сбылось. На этот раз я выполняю ее волю. Правда, с опозданием.

14 августа 2007 г.

В зимние каникулы (я тогда учился в шестом классе) я случайно встретил одноклассницу Таню. Мы столкнулись, буквально нос к носу в нешироких дверях писчебумажного магазина на Кузнецком мосту. И на момент остановились, глядя друг другу в глаза.

Таня была тихой девочкой, довольно высокой, неторопливой в движениях, очень прямой. Мальчики иногда называли ее палочкой. Она никогда не повышала голоса и вообще была молчаливой. Светло-русые прямые волосы и большие серые глаза, чистое белое немного бледное лицо, плавная походка. А я на переменках любил бегать, бороться, был передовым на уроках физкультуры, чемпионом школы по шахматам, иногда получал замечания за болтовню на уроках. Обыкновенный егозливый мальчишка. Годами, учась вместе с Таней в одном классе, с ней не общался.

Не знаю, сколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Мне казалось, что ее большие серые глаза и маленькие черные зрачки я вижу очень долго. Эти секунды врезались в мою память на всю жизнь.

Мне было тринадцать лет. Иудеи в древности решили, что именно в этом возрасте мальчик становится мужчиной. Я оставался глупым мальчишкой. Мои одноклассники и одноклассницы влюблялись друг в друга, писали какие-то записочки: Я читал Тургенева, Пушкина, знал, что бывает любовь, первая любовь. И не сомневался, что именно вспыхнула первая любовь. Вспышка меня парализовала. Теперь я боялся подойти к Тане, заговорить с ней, хотя не был робкого десятка. Не знал, что нужно делать. Ни Тургенев, ни Пушкин совета не давали.