Не было бы счастья
Шрифт:
До меня долетел голос Эммы Францевны:
– Ах! Как красиво выглядят перья в женской прическе! Они придают дамскому профилю грациозность и ощущение легкости, воздушности. Неужели, опять возвращается мода неоклассицизма?! Я прекрасно помню начало века - шляпки и прически украшали эспри. Ах, весь Париж носил перья цапли, фазана или павлина. Да-да, 1911 год. Со мной произошел забавный случай тем летом… Мы выбрались на прогулку из Лонжюмо в Париж на таксомоторе. Машина была, как это тогда называлось кабриолет, то есть с открытым верхом. Только мы выехали на площадь Звезды, как ветром растрепало мою прическу, перо выпало и, подхваченное потоком воздуха, запорхало над улицей.
– Позвольте, - неожиданно вышел из задумчивости Аркадий Борисович.
– Не являетесь ли вы, Владимир, потомком вашего полного тезки Владимира Львовича Бурцева, известного публициста начала ХХ века?
– Да, он приходится мне, кажется, прапрадедушкой, - скромно улыбнулся Влад.
– Подумать только!
– всплеснул руками доктор и чуть не перевернул свою рюмку.
– Я совсем недавно читал его воспоминания «В погоне за провокаторами». Поразительный был человек! Он поставил целью своей жизни изобличить как можно больше провокаторов в революционной среде. Ему принадлежит честь разоблачения Азефа, Серебряковой, Малиновского и многих других. Бурцев столько сделал для революционного движения, но, как это ни парадоксально, после семнадцатого года не вернулся в Россию и умер, если мне не изменяет память в 1942 году в Париже. Боже мой, Боже мой! Как это интересно! А не оставил ли Ваш прапрадедушка каких-нибудь неопубликованных записей о своей сыщицкой деятельности?
Глаша обнесла всех горячим: щука по-польски и цыплята по-гусарски. Все немного отвлеклись, но Аркадий Борисович опять вернулся к предку Владимира и умолял его поведать что-нибудь захватывающее из семейных архивов. Ариадна качнула пером и поддержала доктора. Отец Митрофаний также присоединил свой баритон к общему хору.
– Ну, что ж, - не стал ломаться сказочный принц.
– Я с удовольствием расскажу кое-что из того, что осталось неопубликованным из папок моего пращура.
Он поставил на стол рюмку с красным вином и откинулся на спинку стула. Я скользнула взглядом мимо его точеного профиля и встретилась с глазами отца Митрофания. За стеклами модных очков плескалось столько ненависти, что у меня перехватило дыхание, и волосы зашевелились на затылке. Я поспешно уткнулась в свою тарелку.
– Мой предок, действительно, положил много сил на поиски предателей в среде революционеров. Однако главное его расследование, которое он так и не решился придать гласности, касалось одной из самой загадочной, противоречивой фигуры нашего столетия. Историки до сих пор не могут прийти к единому мнению. Одни считают этого человека величайшим вождем революции и гуманистом, другие - жестоким, беспринципным диктатором. Одно - несомненно, он был прирожденным оратором, талантливым теоретиком и гениальным организатором. Не нам судить его. Однако дело, которое он организовал, приносит свои плоды и по сей день.
Давайте мысленно вернемся к началу века. Революция 1905 года генеральная репетиция февральского восстания. Теперь уже нет никаких сомнений в том, что она была организована на деньги японского и американского правительств. Только один из взносов, который выделило японское правительство на подрыв российского самодержавия, составлял двадцать шесть тысяч стерлингов или двести шестьдесят тысяч рублей. Сумма по тем временам колоссальная.
Финал революции 1905 года вы помните - разгром. Сколько денег на самом деле пошло на подготовку революционного восстания, а сколько осело в карманах лидеров партий - не знает никто. Само собой, глупо было бы требовать он них бухгалтерской отчетности.
Не последнее дело в смутные времена - поставки вооружения. Через финскую границу оружие переправлялось непрерывным потоком. Контрабандисты всех мастей бросили свой мелкий бизнес и жили за счет перевозок огнестрельного оружия, нелегальной литературы и беглых каторжан. Обычно контрабанду доставляли по северному побережью Финского залива, а затем на баржах в Петербург. Фрахтовались пароходы, которые периодически наскакивали на мели в финских шхерах. Страховые компании терпели убытки, выплачивая владельцам громадные суммы по страховым полюсам. Оружие закупали в Бельгии, где оно было дешевле. Контракты заключали известные впоследствии Стасова, Литвинов, Камо. Количество единиц по поставкам поражает. Только по одной сделке шло 60 тысяч винтовок.
«Революция сама собой, а гешефт есть гешефт» - эти слова принадлежат секретарю Международного социалистического бюро Гюнсманс.
Думаю, именно в это время вождь мирового пролетариата решил заняться накоплением мирового капитала. Никого не надо убеждать, что деньги при товарно-денежных отношениях играют решающую роль. Грубо говоря, тот правит миром, у кого в руках сосредоточена основная масса денежных единиц, контрольный пакет акций мировой промышленности. Путем перераспределения капитала между странами можно влиять на внешнюю и внутреннюю политику государств. Так сказать, ростовщичество в планетарном масштабе.
Забравшись на холм XXI века, можно, конечно, пожимать плечами и удивляться наивности теоретиков революционного движения. Но, видимо, в те времена такая идея не выглядела утопией, равно, как и возможность перманентной революции.
Великий организатор занялся сколачиванием капитала и при этом не гнушался ничем: скупкой концессий на разработку ценных ископаемых на подставных лиц, разорением мелких предпринимателей через своих агентов, шантажом и откровенным разбоем. Как он говорил: «В большом хозяйстве всякая дрянь пригодится».
Естественно, сам лично он не занимался такими делами. Все было организовано с помощью верных соратников. И тут мы подходим к одиозной фигуре, которая сыграла ключевую роль в афере века…
Влад опять глотнул из рюмки, а я осмелилась оторвать взгляд от своей тарелки. Аркадий Борисович сидел с приоткрытым ртом, уцепившись пальцами за вилку и нож, и, сжимая их с такой силой, что побелели суставы. Ариадна прищурила один глаз и внимательно смотрела на Владимира, как бы подсчитывая что-то в уме. Федор подпер голову рукой и умильно смотрел на меня, как будто вспоминал свое босоногое детство. Я скорчила ему лицо строгой учительницы и посмотрела на Эмму Францевну. Она сидела со скучающим видом, покручивая на пальце бриллиантовый перстень.
– Сегодня здесь прозвучало красивое название крохотного населенного пункта во Франции - Лонжюмо. Позвольте мне немного подробнее остановиться на этом моменте истории революционного движения. Летом 1911 года в маленьком городке под Парижем была организована партийная школа. Из восемнадцати слушателей была только одна женщина. Некоторые революционеры прибыли для конспирации с семьями. Многие из них, не смотря на молодость, например, Орджоникидзе тогда исполнилось двадцать пять лет, прошли тюрьмы и ссылки, имели немалый стаж террористической деятельности, а то и откровенно уголовное прошлое. Практически все участники партийной школы известны историкам. Исключение составляет некий Александр (поэт), его фамилию установить не удалось. С ним приехала его сестра, молоденькая девушка ангельской внешности.