(Не) бывший папа
Шрифт:
Кидаюсь к двери, слышу за спиной: «Мы еще поговорим» — и у самой двери меня перехватывают. Прикосновения пугают, поэтому я вырываюсь, а Денис крепче прижимает меня спиной к себе и словно качает, успокаивая:
— Тиша, все закончилось, тише.
В его руках я постепенно затихаю. В них так надежно и спокойно. Так знакомо… Нет!
Высвобождаюсь и расправляю плечи.
— Спасибо, но ты зря вмешался. Я бы сама разобралась.
— Да, я уже понял… Пойдем, я отвезу тебя домой.
Мне этого очень не хочется, но и одной
Не замечаю, как доезжаем до моего дома. Я открываю дверь подъезда, стучусь к соседке, чтобы забрать Ирку.
— Она уже спит, не буди ребенка, заберешь утром. — Она смотрит на меня с подозрением. — Все хорошо?
— Да, теть Нин, хорошо. Спасибо вам большое.
— Да ничего. ты же знаешь, я твою Ирку люблю очень, славная она у тебя. А это кто? — кивает на Дениса, не в силах победить любопытство.
— Старый друг, вот встретились, Мила меня на чай пригласила, — встревает он в разговор, а у меня нет никаких сил, чтобы возразить.
— А, ясно, — тянет соседка, не сводя глаз с Дени, — что ж, удачно попить… чаю.
— Теть Нин…
— Все-все, — машет она руками, — иди, утром придешь.
Я киваю и поднимаюсь еще на один этаж. Открываю дверь, захожу в квартиру и опускаюсь на пуфик. Я совершенно измотана как физически, так и морально.
Денис заходит следом, аккуратно щелкает замком и спиной опирается на дверь. Он молчит, и я молчу. Лично мне сказать нечего, а выгнать его не хватает духа.
— Ответь только на один вопрос, — внезапно подает голос, — Ира моя дочь?
Вот оно, самое страшное, случилось. И именно тогда. когда я не в силах противостоять. Отрицательно качаю головой и подтверждаю вслух:
— Нет.
— Я тебе не верю!
— Это твои проблемы, День. Я устала, оставь меня, пожалуйста.
— Что, даже спасибо не скажешь?
— Спасибо. Доволен. Осталось выяснить за что.
— Мил, не переводи тему. Повторю еще раз: Ира моя дочь?
— А я тебе еще раз отвечу — нет!
Он резко отлепляется от двери, присаживается на корточки и заглядывает в глаза. Помнит, что я не умею врать в глаза. Ой, поправочка — не умела. Раньше. а сейчас научилась.
— Мила! — Его взгляд пробирает до самых печенок. — Скажи правду! — и не отрываясь смотрит.
— Нет! — говорю чуть громче, не отводя взгляд. Пусть поверит, пожалуйста, пусть он поверит…
Глава 8
Денис
Подозреваю, что она врет, но никак не могу добиться правды. Мне нужно, чтобы она сказала сама.
— Мила! Скажи правду! — Смотрю ей в глаза безотрывно, пытаясь в глубине разглядеть ответ на свой вопрос.
— Нет! — говорит и твердо смотрит на меня прямо, не отводя взгляд. Неужели я ошибся? Не может этого быть.
— Я тебе не верю.
Поднимаюсь и нависаю над Милой, подсознательно пытаясь задавить авторитетом, силой, мощью. Но ничего не выходит. Прежняя Мила тут же стушевалась бы, подчинилась. Нынешняя Мила больше похожа на скалу, высеченную из камня. Такая же твердая и холодная.
— Я ведь не отстану, ты знаешь.
— Оставь нас в покое! — взрывается она. — Что тебе от нас нужно? У тебя своя семья, жена, сын. Иди к ним, занимайся ими, забудь обо мне.
— Ну уж нет! Так не пойдет.
Хватаю ее за руку и тащу на кухню, прямо в обуви и одежде. Усаживаю на диван в угол и сам сажусь вплотную, чтобы ей некуда было сбежать.
— Я не уйду, пока ты не ответишь на мои вопросы.
Она сглатывает и отворачивается, явно не собираясь мне помогать. Что ж, я бы не стал хорошим юристом, если бы не научился выбивать сведения.
— Что ты сегодня делала в этом ресторане?
— Не твое дело! — огрызается она.
— Хорошо, допустим. Но оно стало моим, как только меня попытались ударить. Так что я спрошу еще раз: что произошло сегодня?
Мила кусает губы, но молчит. Я вижу, как ей не хочется рассказывать, но все равно добьюсь ответа. Понятно же, что не по собственной воле она там оказалась.
— Пожалуйста, ответь. Я хочу помочь.
Беру ее ладонь в свою и начинаю поглаживать большим пальцем. Она крупно вздрагивает и смотрит на меня испуганными глазами. В них страх, недоверие, но где-то в самой глубине теплится надежда. Но потом она качает головой.
— Ты все равно не сможешь помочь.
— А ты попробуй.
И внезапно ее прорывает. Она выдергивает руку, закрывает лицо и начинает плакать и сквозь слезы рассказывать о брате, о долге, а мужчине, что ворвался в ее квартиру с требованием денег, об угрозах в сторону дочери.
От ее слов у меня волосы дыбом встают. Угрожать тем, что будешь отрабатывать долг натурой — это одно. А угрожать, что то же самое ждет твою малолетнюю дочь совсем другое. Это за гранью. И кем бы ни была Ира, дочь она мне или нет, я не могу оставить это все и пустить на самотек.
— Ты его хорошо разглядела? — спрашиваю, а сам прокручиваю в голове, что можно сделать в этой ситуации.
— Н-не знаю, — отвечает Мила, всхлипывая. — А что?
— Ну я мог бы пробить его по своим каналам…
— Не лезь в это. Я сама разберусь.
— Да? И что ты сделаешь? — Мила замолкает. — Где достанешь деньги? Сколько, говоришь, у тебя требуют? Пятьдесят штук? А ты в курсе, что как только они их получат и убедятся, что ты может их достать, потребуют в два раза больше? Еще и на счетчик поставят.
Глаза Милы распахиваются, а губы начинают дрожать. Ну уж нет, еще одной истерики я не вынесу. Ненавижу, когда женщины плачут. Не выношу вида женских слез.
— Теперь понимаешь? — Она часто кивает. — Почему в полицию не пошла?