(Не)Чаянная дочь для магната
Шрифт:
Влетаю в приёмный покой и с разбега втыкаюсь грудью в стойку с надписью «Справочное».
– Никита… Смехов… Вы мне звонили! – выдыхаю в лицо медсестры в окне.
– Женщина, что с вами? Маска где? Жирно жёлтым по чёрному написано: «Тишина!» – Из-за толстых стёкол очков в роговой оправе, она похожа на пчелу. И жужжит, как пчела.
Бросаю взгляд в зеркало. М-да, как от чёрта бежала. Шапка с помпоном набекрень, тушь размазана по всему лицу. Перчатками тру щёки, размазывая заодно и помаду. Ловлю в зеркале
– Дайте влажную салфетку, пожалуйста, – прошу голосом королевы на эшафоте.
– Не держим! Туалет прямо по коридору и налево.
Достаю из кармана смятую маску, надеваю и молча смотрю на дежурную. Она – на меня.
– Как вы говорите фамилия пациента?
– Смехов.
Сестра лезет в журнал и пальцем водит по строчкам. Звонит по телефону. Наконец снова упирается в меня огромными глазами:
– Смехов в реанимации. Заведующий ждёт вас у себя завтра в полдень.
Глава 9
Рита
Я не ожидала, что вместо номера в нашем распоряжении окажется целый дом. Фрол показал мне лишь общие фотографии Подворья, не запомнила его названия.
– Ничего себе! – охаю я и с восторгом обвожу взглядом застеклённую в пол веранду с ротанговыми креслами и диванчиком. На массивном столе нас ожидает ужин. Аромат тушёного мяса пробивается даже из закрытой кастрюли. Слюна наполняет рот, напоминая, что я голодна, как три медведя из сказки.
– Пап, а пойдём ночью с горки кататься? – Маруся стягивает с себя новую тёплую шапку расшитую пайетками.
Фрол опускается перед ней на колени и помогает Марусе снять сапоги с меховой опушкой и расстегнуть комбинезон из последней коллекции горнолыжной одежды супер-пупер дорогущего бренда. Пока я болела, Фрол разодел её как принцессу. Хоть в журнал мод фото отправляй. Ими теперь переполнен телефон Фрола.
– Утром, Маруськин, а сейчас все принцессы должны спать, – Фрол целует Марусю в лоб и встаёт. – У тебя здесь будет роскошная кровать. Хочешь вдоль в ней спи, хочешь поперёк.
Я вешаю пуховик на затейливую вешалку из рогов и обессиленно опускаюсь на стул возле неё.
– Рита-Маргарита, – забирается ко мне на колени Маруся. – Что ты такая уставака? Хочешь я уступлю тебе свою кровать? А мы с папой ляжем вместе и ещё поболтаем перед сном.
Я поднимаю глаза на Фрола и не могу сдержать улыбки. Его лицо вытягивается.
– Э, Маруськин! Мы так не договаривались. Король с королевой должен спать. Так во всех сказках написано, – Фрол подхватывает дочку на руки. – Так что мыть руки, кушать и спать.
Я стягиваю сапоги и плетусь следом за ними в ванную. Стены сруба незатейливо выкрашены белой краской. Прямо пряничный домик.
– А мы с папулей вчера мультик смотрели про братьев-лебедей? – Маруся выглядывает из-за широкого
– Мы читали её с тобой, хорошая сказка. Только Элиза там не корчила рожицы.
Маруся хохочет и обхватывает Фрола за шею.
– Повезло этой Элизе! Двенадцать братьев у неё было. У меня тоже столько будет? Да, пап?
– Почему бы нет, – как ни в чём не бывало обещает Фрол. – Ты придумаешь столько имён?
– А чего нет? Бери, записывай! – отвечает по-деловому Маруся и начинает считать. – Иванушка – раз, Джельсомино – два…
– С именем Джельсомино ты здорово придумала. Но как мы будем звать его дома? Сомик или Желе? – Фрол ставит Марусю на пол и поворачивает медные краны. Вода с грохотом обрушивается в раковину. Она здесь в виде жестяного банного таза. – Держи мыло!
– Сомик, – заливается от смеха Маруся.
– Э, стойте! – оттормаживаю я сделку. – Мама Элизы плохо кончила!
– Современная медицина шагнула далеко вперёд, – Фрол поворачивается ко мне и, прижимая руку к груди, склоняется передо мной в лёгком поклоне. – Женщина знакомая с таким диковинным словом, как «остеобласты», должна это знать наверняка.
***
Рита
Сандаловый аромат чайных свечей наполнил веранду, наполнили полумрак веранды. Фрол утопает в мягких подушках ротангового дивана, а я в объятьях моего Горюшка. Огоньки свечей, расставленных повсюду, отражаются в темноте панорамного окна. Из динамиков плывут одна за другой мелодии любви всех времен и народов.
– Девочка моя сладкая, – шепчет Фрол, и его губы приятно щекочут мне ухо, – сегодня только наша ночь.
– Давай потанцуем, – прошу я, касаясь ладонью его влажных волос.
– Меня так размазало по дивану, что я готов в нём провести с тобой ночь. Но места для манёвра здесь катастрофически мало.
Встаю и протягиваю ему руку. Мы оба замотаны в полотенца и, наверное, на белом кафеле, выглядим со стороны как фигуристы на льду.
– Зашторим окна или порадуем окружающих, – к щекам приливает кровь, когда соображаю, что мы видны сейчас, как на ладони.
– Вряд ли кто-то в такую ночь нас пасёт. Разве что медведи, – Фрол одну за одной опускает римские шторы. – Но даже их я не готов пригласить сегодня в компанию. Только ты и я.
Он подходит с грацией льва. Кладёт одну ладонь мне на поясницу, а во вторую я сама вкладываю руку.
Костюмы подводят при первых же резких па. Сначала полотенце слетает с незадачливой «фигуристки», а следом с довольно улыбающегося Фрола.
– Классный ты движ придумала, – мурлычет он.
Фрол поглаживает меня по спине, но танцевать становится совершенно неудобно. На память приходит неприличная пословица про плохого партнёра. Пытаюсь отстраниться, но Фрол всё сильнее прижимает меня к себе.