Не чужие
Шрифт:
Телефон гудит на тумбочке. Давид. Я долго не решаюсь поднять трубку. Мне стыдно признаться что меня посчитали бездарностью. Но он звонит и звонит и мне приходится ответить.
Я прочищаю горло, стараюсь чтобы мой голос звучал беззаботно и устало. Притворюсь, что уже легла спать.
— Привет, Лер. Как там у тебя дела? Как все прошло? — спрашивает немного взволнованно Давид, словно ощущает на расстоянии мое состояние.
— Да как-то… так себе, — прикрываю ладонью рот, чтобы не вырвался всхлип.
Слишком больно
— «Так себе» — это как, Лер? — допытывается он.
На том конце провода щелкает зажигалка. Давид курит. Мне хочется тоже, но сигарет нет, а выйти из номера сил не хватит.
— Отвратительно, — по щекам скатываются крупные слезы и я все же всхлипываю. Громко и некрасиво. Прямо в динамик телефона. — Я бездарность, Давид. Зачем только поперлась сюда? Мой максимум это рисовать пейзажи в мастерской и дарить их знакомым. Или в переходе продавать, — прорывает меня словно плотину.
— Это кто так сказал? Снобы из высшего общества живописи, которые достигают оргазма смотря на цветные кляксы из краски?
Я смеюсь в ответ сквозь слезы.
— Там были люди, которые способны объективно оценить работу мастера, их мнение является авторитетным на весь мир, — поясняю я. — Я очень стремилась попасть на эту выставку, отец оплатил участие, оно обошлось… наверное, как квартира в столице.
— А по мне это чистое наебалово. Что за выставка за участие в которой нужно еще и платить? Лер, перестань там загоняться по поводу всего этого. У тебя еще вся жизнь впереди и целый мир возможностей. И ты сама прекрасно знаешь, что если бы известные художники бросали все при первой неудаче, они бы никогда не вошли в историю.
— Они почти все умерли нищими, Давид. И признание тоже получили после смерти.
— Ну, тогда тебе есть к чему стремиться, малыш. Можешь даже картину с моим членом выставить где-нибудь в галерее, вдруг она тебе известность принесет? — усмехается он и мои губы мимо воли тоже растягиваются в улыбке.
— Ловлю тебя на слове.
Короткая пауза, во время которой я слышу как Давид выдыхает дым прямо в трубку. Так хочу быть снова рядом с ним.
— Я завтра прилечу. Билеты поменяла. Не хочу здесь больше оставаться.
— Я тебя встречу. Сбросишь номер рейса?
— Угу. А тебе не надо на работу?
— Я отпуск взял. Ты же, кажется, ремонт хотела сделать? Вот как раз займемся этим, — вздыхает Давид.
— Правда? — с недоверием спрашиваю я. Ведь он говорил что не скоро будет новый отпуск. — Я там обои купила, забыла тебе показать.
— Я видел. Мне нравится. Я серьезно опасался, что будут в цветочек, но теперь спокоен.
Я снова улыбаюсь.
— Я соскучилась, — выдыхаю в трубку.
— День всего прошел как ты улетела.
— Больше.
— Совсем
— И тебе. Целую.
Давид отключается первым, а мне немного легче становится на душе. Он прав. Не случилось никакой катастрофы. Просто некоторые быстро достигают успеха, а некоторым на это требуются годы.
Глава 45. Лера
Давид встречает меня в аэропорту и я, бросив чемодан, бегу к нему. Если бы он был худощавым как мой одногруппник Синицын, я бы сбила его с ног.
Я обвиваю его руками за шею. Целую первой. Я так рада видеть его. Два дня прошло, а ощущение что целая вечность.
Давид обнимает меня в ответ. Сжимает талию. Проникает языком в мой рот и отвечает не менее страстно, чем я целую его. У меня в животе бабочки порхают а сердце словно сумасшедшее бьется. Я знаю, чувствую, что это новый виток в наших отношениях.
— Я так соскучилась, так сильно, — шепчу ему, между поцелуями.
— Глупышка, пару дней ведь всего не виделись. Поехали домой, на нас все таращатся, — смеется надо мной муж. Но на дне его глаз я замечаю огонек тепла.
Неделя, что Давид в отпуске, пролетает безумно быстро. Мы обставляем квартиру, почти все время проводим в мебельных и строительных гипермаркетах. Я фонтанирую идеями, Давид кивает, соглашаясь совсем что я предлагаю.
Нам хорошо в нашем маленьком мирке. Даже когда муж возвращается на работу, приходит поздно ночью, летает в командировки — все равно теплое чувство теплится в груди и я чувствую себя счастливой, ожидая его в нашем гнездышке.
А когда первая эйфория от нашего брака и от осознания того что Давид весь мой сходит, у меня зарождается странное ощущение. Он резко отстранился от меня, перестал опекать, отвозить и забирать из университета.
Я начинаю замечать то, чего не видела раньше. Мы с Давидом почти ни о чем не разговариваем. Он приходит обычно поздно, перекидываемся несколькими фразами, занимаемся сексом, иногда так что мои щеки еще несколько дней от стыда горят, потом ложимся спать, а утром он снова уходит.
Мне не хватало банального общения. Он молчалив и угрюм. Таким был с первой нашей встречи и ни капли не изменился. Мы редко смотрели вместе фильмы, редко куда-то ходили. Редко общались с его родителями, словно он ото всех меня прятал.
А летом все вдруг стало совсем по-другому. Давид словно пресытился сексом со мной и стал пропадать. Говорил, что много работы. Я знала по рассказам его матери, что это нормальный темп жизни для него — пропадать вот так на сборах и учениях. Но что-то все же нашептывало мне, что наши отношения шли на убыль.