Не единственная
Шрифт:
Три огромных пса неслись к ним… Аньис зажмурилась. Ей было безумно страшно. Кто знает, сработает ли «договор». Раздался крик Эдора:
— Аньис, нет!
— Отойди назад! — закричал Ингорио.
Рык тварей оглушил ее. Голова закружилась уже не от страха, а от зловония из их огромных пастей. «Вот и все! — подумала Аньис. — Какая глупая смерть! Они были правы, что не хотели брать меня… И Рональду не помогла, и мир не спасла, и сама погибла…» Но, наверное, смерть, нужно встречать глаза в глаза. Аньис отважилась разлепить веки.
Три огромных твари стояли в десяти футах от нее, тяжело дышали, рвались
— Работает, пошли, — сказала она спутникам за спиной. — Вот так… я прикрываю, а вы вдоль стены… Это быстрее, чем сражаться с безмозглыми тварями.
— Я сам убью тебя! — сказал Эдор зло, но послушно подошел к стене. — А если бы не сработало? — краем взгляда Аньис заметила, что он вздрогнул от собственных слов.
— Один раз ты уже пытался это сделать. Тебе не понравилось, — поддела его Аньис. На самом деле ее била нервная дрожь.
Ингорио взял ее за руку, и они пошли так, чтобы он все время был немного за спиной. — Рискованно, слишком рискованно. Но зато мы теперь точно знаем, что тебе безопасно в аду. А убьет ее… мой отец, — усмехнулся бессмертный Эдору, — когда увидит в компании с тобой!
— Не думаю, — ответила Аньис со смешком, чтобы скрыть волнение, — Рональд все понимает…
Зал казался бесконечным. Они так и шли вдоль стены, Аньис ближе всех к псам. А те, внимательно глядя на них, двигались параллельным курсом. Один неосторожный шаг, например, Ингорио или Эдор вздумают пересечь черту, словно выстроенную присутствием Аньис, или отойдут от нее в сторону — и псы кинутся на них. На это они, вероятно, и рассчитывали.
Но до прохода они добрались благополучно. Аньс зашла последней, чтобы сдержать псов.
— Тюрьма за этим проходом, — сказал Ингорио. — Потерпи. Скоро мы будем с ним.
Сердце Аньис забилось громче от приятного волнения. Неужели получилось? Неужели еще немного, и она увидит его? Измученного, беззащитного, усталого, но родного, любимого… Она сама подставит ему плечо, сама исцелит его раны… Рональд!
Аньис ускорила шаг, и вскоре они с Ингорио стояли в длинном широком коридоре, куда несколькими секундами раньше вошел Эдор.
Воздух здесь был пропитан невероятной болью, мучениями, страданиями, что пережили узники в тюрьме. И злобой мучителей. Их мерзким и мелким злорадством, наслаждением от чужой боли. Аньис пошатнулась, вдохнув этот запах. Мучения и злоба, что царили здесь, ударили в нее, как настоящая магическая атака.
Но сейчас здесь никого не было. Массивные каменные двери камер был распахнуты настежь. В каждой из них виднелась огненная трещина и обрывки толстых цепей на стене. А в углу — пыточные приспособления, одни валялись на полу, другие крепились к стене. И здесь же… обрывки волос, вырванные зубы, следы крови…
— Здесь пусто! Его здесь нет… — прошептала Аньис в ужасе. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Ингорио подхватил ее под локоть, но она вырвалась, перегнулась через порог одной из камер, и ее вытошнило — скупо, мучительно, она ведь давно ничего не ела.
— О Господи! — Послышался голос Эдора, когда она смогла распрямиться и вернуться к Ингорио.
Эдор сжимал руками голову, ноздри его раздувались.
— О Господи! — повторил он, обессиленно сполз спиной по стене, сел на корточки. Закрыл лицо руками. — Мы опоздали! Их увели… Твой муж, Аньис… — он отнял руки от лица и с отчаянием посмотрел на нее. — И мои родители. Они были здесь… Томились! Они живы! И еще несколько тех, кто когда-то был архоа… теперь лишь тени драконов… Все они были здесь, я ощущаю запах… Мои родители живы, но я опоздал на несколько минут! О Господи! Моя мать, мой отец! У нас был шанс спасти и их…! А теперь все потеряно! — Эдор снова лицо руками и сидел так несколько секунд.
ГЛАВА 31
Ингорио присел рядом и положил руку ему на плечо.
— Объясни понятнее, — мягко сказал он. — Почему все потеряно? Их повели на казнь?
— Можно и так сказать, — усмехнулся Эдор. — Теперь я понял игру Крааха. Слишком поздно. Он начал ее давно, задолго до договора. Ему нужно было получить в плен моих родителей, сделать меня правителем и добраться до Рональда через меня. Есть такой древний рецепт… Его просто еще никто и никогда не мог осуществить — не было ингредиентов. А вот Крааху, похоже, удалось. Кровь двоих архоа царского рода — мужчины и женщины — вместе со всей их силой. И кровь Хранителя. Смешав их, испив из кубка, Трое обретут такую мощь, что одним магическим ударом убьют всех архоа и сожгут полмира. Им действительно даже не нужно убивать Хранителя — лишь взять довольно его крови. Их увели исполнить ритуал…
— А другие архоа? — быстро спросил Ингорио. — Зачем увели их?
— Думаю, чтоб подкрепить все это жертвоприношением, — усмехнулся Эдор. И решительно встал. — Или поглумиться в последний раз. Я пойду по запаху, нужно хотя бы попробовать. Быть может, та сила, о которой мы с тобой говорили, сравнится с силой Трех после Кубка, — он внимательно посмотрел на Ингорио.
— А что это за сила? — с подозрением спросила Аньис. — Я в любом случае иду с вами и дальше. У них мой муж!
Эдор и Ингорио переглянулись.
— Эдор хочет активировать кольцо, если такие способы… — сказал Ингорио.
«Что то мне это не нравится, они что-то скрывают», — подумала Аньис, посмотрев на Эдора. Решительный, собранный, с бесконечной болью внутри…
Если бы она могла… она села бы рядом и утешала его, гладя по плечу. Она прижалась бы к нему и разделила все отчаяние и все тревоги.
Аньис мотнула головой. Странно… Всей душой она жаждет увидеть снова и спасти мужа. Ее сердце рвется к нему, волнение за него все нестерпимее с каждой минутой.
Но и Эдор должен жить. Если с ним что-то случится, часть души умрет, и вместо нее останется вечная пустота.
— Пойдемте, — сказала она, с нетерпением глядя в конец коридора. Страх не успеть заполнил ее целиком. Да и находиться в этом средоточии зла и боли было нестерпимо, одного взгляда в любую из камер было достаточно, чтобы снова начало мутить. — Не здесь — значит там, но мы освободим их…
Рональд работал. И собирался работать до последнего. Он шел по тропинкам разума Крааха, когда тот явился за ним и кнутом заставил переставлять скованные цепью ноги. Работал, когда его привели в огромный зал и уложили на черный постамент, а Трое и несколько сущностей помельче глумились, обещая показать последние минуты мира, который он охранял.