Не единственная
Шрифт:
Аньис замерла, ощущая, что сейчас заплачет, зарыдает, как никогда, хоть ей и казалось, что внутри она ничего не чувствует. Осмыслить услышанное было невозможно. Родители ее продают, ее любящие добрые родители… Продают, чтобы спасти остальных. Что ж, это можно понять… Но внутри задрожало возмущение. Почему именно от нее требуется эта жертва? Неужели больше ничего нельзя сделать?! Они ведь всегда выкручивались…
— Я понимаю, мама… Но пожалуйста… Я… не хочу, я не могу! Я боюсь! — она зарыдала. Мать обняла ее и прижала к груди.
— Нет, мама, я не хочу! Я боюсь! Я хочу быть свободной…
Материнская рука гладила ее по голове, до тех пор пока Аньис не
— Пойдем, он ждет, — сказала мать, когда рыдания пошли на спад.
Аньис поняла, кто он, и, как неживая, двинулась вслед за матерью.
К ее удивлению, в первой комнате больше не было страшного господина. Только отец. Он стоял, отвернувшись к стене, и по-прежнему сжимал здоровой рукой культю. При звуке шагов он обернулся, лицо его сморщилось, как от сильной внезапной боли.
— Мать тебе все объяснила, Аньис? — спросил он.
Аньис кивнула. При взгляде на отца, который только что продал ее в рабство, к горлу снова подступили рыдания.
— Пойми нас и прости. Я должен спасти семью, — без всякого выражения сказал отец. «Отказывается от меня, уже сейчас говорит, как с чужой», — пронеслось в голове у Аньис.
Она бросилась ему в ноги. Ведь не может такого быть, ее папа не мог так поступить. Она должна достучаться до него, как-то сломать эту ситуацию — нереальную, ненастоящую.
— Я ведь тоже твоя семья, папа! — заплакала она, обнимая ноги отца. — Я тоже твоя семья… Почему я? Ты же хотел выдать меня замуж на Садди! Я не хочу быть рабыней… Ты даже не раздумывал… Папочка, пожалуйста…!
— Аньис… — здоровой рукой отец подхватил ее подмышкой и потянул вверх, посмотрел в лицо и погладил по щеке. По его рано постаревшему лицу медленно ползли две слезинки. — Послушай. Ничего уже не изменить, бумага подписана. Я должен спасти семью. Но пойми, я думаю и о тебе. Если бы он хотел купить тебя в гарем — путь даже в гарем короля — я никогда в жизни не отдал бы тебя, мою дочь. Я не позволил бы, чтоб ты стала одной из рабынь, ссорящихся друг с другом и годами ждущих внимания господина. Но он захотел купить тебя как подарок короля господину Эль. Вся страна уважает этого великого человека. У него нет ни жены, ни наложниц, и ты можешь стать единственной женщиной возле него… Только раз в жизни может представиться такой шанс — тебе и всем нам.
— Да, доченька… — Мать неслышно подошла и встала рядом. — Главное — ты должна родить ему ребенка. И твое положение будет обеспечено на всю жизнь.
— Но почему у него нет других наложниц! А вдруг он не любит женщин?! Вдруг он убьет меня? Или будет мучить?
— Если бы он любил мальчиков, все знали бы об этом, и король подарил бы ему мальчика, — сказала мать. — А убить королевский подарок не посмеет никто… Я думаю, тебя ожидает жизнь в роскоши и неге… Потом ты еще скажешь спасибо отцу за такую судьбу… — Аньис опять показалось, что мать успокаивает саму себя. — А кто знает, может быть, твой хозяин разрешит тебе видеться в нами… Я так надеюсь на это!
«Вот значит как, — с горечью подумала Аньис. — Ты думаешь, что можно получить за меня деньги, но потом все же встречаться со мной». Слезы на глазах высохли. На их месте осталось омертвение. И странная, незнакомая ей, отрешенность.
— Скорее всего, он просто не успел озаботиться этим вопросом. Господин Эль всего три года живет в нашей стране, — задумчиво сказал отец. — За это время он успел заслужить всеобщее уважение и поклонение. По слухам, он всегда занят государственными делами, помогает королю, управляет государством. Вероятно, еще не успел завести себе женщин. Разве стать его первой наложницей — не большая честь? Ты спасешь нас всех, а сама будешь жить в почете… Спаси нас, Аньис. Так ты позаботишься и о своем будущем.
— Хорошо, папа. Хорошо, мама, — слыша себя словно со стороны ответила Аньис. Она наклонила голову. И с обидой добавила: — Я спасу вас. Но больше вы меня не увидите. Даже, если будет возможность, — я больше не приду к вам.
Родители переглянулись и молча посмотрели на нее.
— Ты передумаешь, дочь… — тихо сказал Горри и снова провел рукой по ее мокрой щеке. Аньис отвела лицо.
Эти люди ей теперь чужие. Она спасет свою семью. Но это будет последнее, что она сделает для родителей. С того момента, как она выйдет из родного дома, у нее больше не будет ни отца, ни матери. Только двое чужих людей, которые когда-то продали ее в рабство.
Конечно, пока это было не взрослое решение, а просто сильная обида ребенка. Та обида и злость на близких, что может пройти, стоит им сделать шаг навстречу.
— Господин Ансьер, — сказал отец, а Аньис поняла, что так звали страшного человека с серыми глазами, — дал нам время попрощаться. Через час он прибудет сюда с экипажем и охраной, чтобы сопроводить тебя в королевский дворец. Надо позвать детей, чтобы попрощаться с тобой…
Дальше все было как в тумане. Вокруг девушки собралась семья, пришли друзья из ближайших домов и Марша (ее позвала сама Аньис, послав за ней Карри). Не хватало только Колобатти, которая жила на другом конце города, ей просто не успели сообщить. Старший брат с печалью смотрел на сестру, но подбадривал как мог. Аньис, которой казалось, что она находится где-то внутри себя, далеко от всех, все же поплакала немного у него на плече. Любимый старший брат… Может быть, и его она больше никогда не увидит. Младшие дети жались к сестре, время от времени плакали. Аньис старалась не выдавать страха, чтоб не пугать их, гладила по головками, целовала. Расстаться с ними… Потерять их, не видеть каждый день. Эта мысль была невыносимой.
Наполовину осознанная, в ней зрела решимость. Так просто отдать свободу? Так просто стать игрушкой неизвестного мужчины? Нет, этого не должно произойти… Она должна остаться свободной. Родители предали ее. Теперь она сама по себе. И бороться за себя — ей самой.
В назначенное время возле их дома остановился шикарный экипаж — большая золоченая карета с извилистыми вензелями, запряженная тройкой белых лошадей. Карету сопровождал кучер и двое здоровущих солдат из королевской гвардии — в белых костюмах, с красными повязками на головах. Из экапажа вышел господин Ансьер.
— Пора, — сказал он Аньис. Под его властным взглядом ей хотелось стать невидимкой или превратиться в мышку и убежать.
— Господин, я собрала немного вещей, можно мне взять их с собой? — тихо спросила она, оттягивая момент.
— Нет, девочка, — Ансьер понимающе покачал головой. — Тебе не понадобятся твои вещи. К тому же их сразу пришлось бы выбросить… Иди, Аньис. Будь покорна, служи хорошо своему господину — и все с тобой будет в порядке. И с твоей семьей тоже.
Последние объятия и слезы, поддерживающий шепот Марши, рыдания матери, цепляющейся за рукав… Аньис глубоко вздохнула, сделала шаг к господину Ансьеру. Тот кивком головы указал на экипаж, рядом с которым стояли два амбала-охранника и издевательски улыбались, глядя на происходящее.