Не его пара
Шрифт:
— Ты родишь мне наследника, Лиза. А потом мы с тобой поговорим о твоем будущем, — улыбнулся Петр.
— Ни за что! — и почти сразу охнула от боли, когда он, даже не прилагая никаких усилий, вдруг схватил мою руку и положил на свой пах, тесно прижимая к напрягшемуся члену.
— Думаешь, я буду спрашивать?
Как подавила рвотный рефлекс — не понимаю. Мне стало так дурно, что пришлось отвернуться. Но запах его душного парфюма, сладковатый, приторный, вертелся вокруг меня. И я осознавала, что сейчас вижу свое будущее. Пусть слова Петра будут правдой,
— Зачем? — голос оборвался, попыталась вырвать руку, и он позволил ее забрать.
— Что «зачем»? — уточнил, словно действительно не понял вопроса.
Играет, развлекается, наслаждается происходящим.
— Ты мог выбрать любую, — разговор пошел по кругу, но мне не хотелось молчать, я желала выяснить, как вообще оказалась вовлеченной в эту игру.
Лучше говорить, отвлекать его, чтобы он не решил, что я в его власти, что можно начинать распоряжаться мною прямо сейчас.
— Я уже говорил, сладкая, что мне нужна ты. И закрой свой ротик, а то я найду, чем его занять.
План провалился, пришлось выдохнуть и отвернуться к окну, наблюдая, как за ним проносится город. Мы все ехали и ехали, удаляясь от моего родного дома, от дома Кости, куда-то на другой конец города, где мне и бывать-то не доводилось. Так странно, за пару дней я испытала на себе все — от взлета к вершинам наслаждения и счастья до падения на самое дно отчаяния. Сейчас я держалась, верила, что все не так уж и плохо, Костя найдет
меня, спасет, но… Чем дальше мы отъезжали, тем больше я понимала, что он не успеет, не станет, не сможет.
Почему я настроила в голове розовых замков? Почему я решила, что могу спокойно войти в жизнь мужчины, сломать его брак, разрушить семью и не поплачусь за это? Не бывает, что все идет хорошо и гладко, не бывает, что жизнь открывает все двери и позволяет идти только на зеленый. Я слишком наивная, слишком глупая, слишком. Я просто слишком! Мне стоит уже понять, что надо не просто плыть по течению, надо осознавать, что каждый поступок влечет за собой последствия. И научиться принимать эти последствия с гордо поднятой головой, а потом переступать через слезы и идти дальше, потому что никто и никогда не спасет, не поможет, не вытащит из ямы.
Машина замерла, и я с удивлением обнаружила, что хоть мы и кружили по городу, но район этот я знала. Элитные многоэтажки, на которые даже Вадик мог только пускать слюни, образовывали треугольник с парком посередине. Там даже статуи и фонтан были чисто дизайнерскими, дорогущими и абсолютно ненужными. Но за всей этой красотой крылось зло, потому что жившие там люди были слишком богаты, чтобы соблюдать правила и законы, созданные для всех остальных.
Мы медлили, и буквально через мгновение я поняла почему. Нам перегородил дорогу чей-то кортеж, и машина Петра не могла проехать вперед. Водитель нетерпеливо барабанил пальцами по рулю, Петр посматривал в окно, но вслух ничего не говорил. А я все думала, искала варианты.
Если бы сейчас была ночь, я
— Это надолго? — все же проявил недовольство Петр.
— Да нет, уже разъезжаются, — сообщил водитель. — Минуты три, не больше.
Три минуты.
И что же мне делать?
Машина тронулась раньше, и вот тогда в голове щелкнула мысль — беги.
Я рванула на себя ручку, дверца открылась, и я вывалилась раньше, чем кто-то успел понять, что происходит. Ударилась коленями, но боли не почувствовала, подскочила и побежала в сторону, где виделось спасение. Оно было так близко, что я не оглядывалась, не смотрела, гонится ли кто-то за мной, просто бежала, что есть сил. Сердце заходилось в бешеном ритме, непривычное к таким нагрузкам. Дыхание перехватывало, было трудно, казалось, что организм вылил все свои силы, чтобы выбраться.
Но я не успела. Мечта разбилась о реальность.
Я не могла дышать, не могла закричать, все мигом вернулось обратно, и больше не было того краткого мига надежды. На моё плечо опустилась тяжелая рука, придавив к земле. Я совершенно забыла, что Петр и я были в одной машине, а вот его охрана — в другой. Очевидно, они так же остановились, ожидая, когда проедет кортеж из машин, вот только, в отличие от нас, в отличии от Петра и его водителя, не теряли бдительности, выполняя свою работу.
— Прелесть моя, ты решила покинуть меня, даже не спросив разрешения?
Меня била нервная дрожь, такая близкая свобода оказалась просто игрой воображения. Неужели это и есть моя судьба? Не хочу в это верить! Не хочу…
Петр подошел почти вплотную, ухмыльнулся, прикоснулся к моей щеке ласково, но в тоже время как-то беспощадно. Он ясно дал мне понять, что выхода больше нет. Теперь не оставалось ничего иного, как следовать за ним.
— И почему ты решила сбежать? — я молчала, потому что понятия не имела, что могу ему ответить. Тогда Петр хмыкнул и кивнул тому бугаю, который пытался меня удерживать: — Кажется, наша девочка так и не поняла, что с ней никто не будет нянчиться. Это ведь не проблема? У нас есть способы воспитания. Сладенькая моя, они тебе не понравятся, — хмыкнул он. — Я могу рассказать тебе много интересного, но не уверен, что ты выдержишь даже половину рассказов.
Мне стало очень-очень страшно, я замерла, когда Петр засмеялся, а вместе с ним и его подручные. Не представляю, как я вообще влипла в эту историю! И еще меньше представляла, как будто из неё выбираться.
— Идём, у меня нет времени разбираться с тобой. Хотя будь уверена, для наказания я время найду.
Бугай дернул меня за руку, наверняка оставляя на коже синяки. Я зашипела, схватилась за него, пытаясь разжать пальцы, но, конечно, у меня ничего не вышло, только вызвала смех у мужчин.