(Не) его трофей
Шрифт:
Ярко-голубые глазки начинают расширяться. Видимо до ее умишка полученная информация доходит очень и очень медленно.
— Ну, что стала? Вали давай! И жди новостей.
— Нет…, - противно пищит. — Не надо…
— Умница. Тогда, к доктору, да?
Нашпигованное филлерами лицо девчонки кривится, по щекам начинают течь слезы.
— Да не бойся ты, милая. Это не больно, — пищу, надув губы.
— Нет, — хнычет, качая головой.
Закрывает лицо руками и плачет. Худенькие плечики вздрагивают в такт всхлипываниям.
—
— Подослал кто? — шиплю.
Самообладание сыплется как замок из песка на ветру. Злые, напуганные слезы жгут глаза.
— Я не… Не знаю его имени. Босс сказала, что делать и все. Клянусь!
— Телефон босса мне, — перебиваю.
— Не могу-у-у. Тогда останусь без работы, — воет девка. — Простите, пожалуйста, простите.
— Девочка моя. У него, — указываю рукой на скорчившегося на кровати Яра, — возьмут все анализы. И не дай бог в крови найдут какую-то дрянь. Виновата будешь ты и только ты. Это уголовное дело, понимаешь? Покушение на убийство! Хочешь на зону?
— Не-ет, простите меня, пожалуйста…
— Телефон!
Диктует. В этот момент звонят в дверь. Открыть можно отовсюду, даже из ванной комнаты. Нажимаю кнопку не глядя. Через пару минут взъерошенный Сашка влетает наверх. Встревоженный взгляд ошарашенно мечется по нам.
— Саша, проводи, пожалуйста, девушку в кухню. Налей ей водички, дай ручку и бумагу. Пусть пишет, что и как было. А ты, — хватаю девку за предплечье и встряхиваю, — молись, чтоб он был в порядке. Иначе под суд пойдешь, обещаю!
Саша ловит мой взгляд. В его глазах немой вопрос.
— Сделай то, что я сказала. Пожалуйста!
К счастью он подчиняется. Звоню «своим медикам».
— Паша, здравствуй, это Катя.
— Привет, Катя, что случилось? — бодро отзывается трубка.
— Мне нужны твои орлы прямо сейчас. Одно гинекологическое освидетельствование, анализы на вещества и детокс. Пациент предположительно под клофелином.
— Оба-на. Десять минут, и мы у тебя. Диктуй адрес.
— Мне что делать? — спрашиваю оттараторив название улицы и номер дома. — Он зеленый весь, зрачки в точку, — голос срывается.
Вся собранность от решения деловых вопросов летит к чертям, сменяясь отупляющим ужасом, что с Яром может что-то случиться.
— В сознании? В адеквате?
Слышу возню на том конце линии.
— Да! Вроде… Па-аш…
— В руки себя возьми! Не давай ему вырубаться. Дотянет. Едем уже.
Прерываю звонок и захожу в спальню.
Как-то только сейчас замечаю, что возле одной из стен валяется безнадежно разбитый телефон. На автомате поднимаю, касаюсь к кнопке разблокировки. Треснутый экран не реагирует, остается темным. Понятно теперь, почему Яр оказался вне зоны досягаемости. Когда подхожу, Яр поднимает тяжелую голову и устремляет на меня затуманенный, плавающий взгляд.
— Кать, я ее впервые увидел сегодня утром, — ледяные влажные ладони обессиленно хватаются за мои руки. — Я был в баре, я был бухой в хлам, но… Этой рядом не было. Я с Димоном сидел. Ты набери его, он подтвердит.
— Знаю, — выдыхаю я.
Ах, Димон, значит. Ой, как интересно…
— Понимаю, ты мне не веришь… но я докажу тебе, что говорю правду. Докажу тебе, — прикрыв глаза, шепчет, как заведенный.
— Яр, — присаживаюсь возле него на корточки, — я верю тебе, ясно? Все нормально, сейчас приедут врачи, помогут тебе, а потом….
— Да не нужны мне никакие врачи, я в норме. Кать… Где эта девка? Я ее за патлы сюда притащу, пусть скажет правду.
Он, похоже, был почти без сознания во время разговора в коридоре. Не слышал его… О, боже, насколько все серьезно?
Яр пытается встать, но бессильно оседает обратно.
— Не вставай! — кладу руки ему на плечи, — Я тебе верю, слышишь? Верю. Знаю, что ты с ней не спал. Тебя подставили.
— Кать, я правда этого не делал. Я найду возможность… Чтоб ты мне поверила…Мне никто кроме тебя не нужен… Я ни с кем… С тех пор, как мы снова… Ни с ке-ем. Я люблю тебя… Тебя одну!
Обнимаю его. Погружаю пальцы во влажные волосы на затылке. Из глаз катятся слезы. Мне страшно. Страшно настолько, что я практически дезориентирована.
Что же с ним? Что-о-о? Где, черт возьми, Паша и остальные? Сколько вообще прошло времени со звонка? А я еще, как дура, взялась играть в следователя вместо того, чтоб сразу позвонить Паше. А лучше в скорую помощь.
Яр слабо обхватывает меня руками, роняет голову на плечо. Тяжелое дыхание, пропитанное алкоголем, опаляет кожу.
— Только не уходи… Я прошу тебя, не уходи. Я… Я не делал этого. Не изменял…
— Да знаю я…
Минуты все тянутся и тянутся. Часами, днями, вечностью. Мы вечность вот так сидим — Яр на кровати, а я уже на коленях возле, держа его в объятиях.
Слышу звонок. Слышу, как Саня открывает дверь, как переговаривается с пришедшими.
— Яр, пусти, я на минуточку. Врачи приехали. Мне нужно все объяснить…
— Не уходи! — в его затуманенном взгляде темная, непроглядная бездна отчаяния. Растерянности. Боли.
— Я не ухожу, Яр! Разве, что на минуточку, — глажу его по лицу. — Только на минуточку.
Все же выбираюсь из объятий. На подгибающихся ногах выбегаю из комнаты, бросаюсь к ступенькам.
Наверх уже поднимается «наша бригада». Один их вид, сам факт присутствия уже успокаивает.
— Паша…
— Здравствуй, Катя, — добрые зелено-карие глаза смотрят с теплотой и спокойствием.
Обнимает, легко целует в щеку.
— Давай, жалуйся.
— Паша, ему плохо, — хнычу. — Может, в больницу надо…
— Так, без паники давай, — встряхивает меня. — Сделаем все в лучшем виде. Давай вон Коле рассказывай, что там с медицинским освидетельствованием. Инструктируй, госпожа адвокат.