НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 1.КУДА КАТИЛСЯ КОЛОБОК?
Шрифт:
– Ой, Ой, мамочка, больно, ноженька-а...- вопила она во всю мочь и на весь парк. Язык -то, слава Богу, не прикусила.
Бугор замер, он не понял и следственно не оценил её усердия и в следствии этого промычал:
– Чего так орешь, словно голову оторвало. Ничего страшного не случилось, поймал же, не летела мордой в ствол.
Дашка тоже обмерла, такой столбняк напал от его речей. "Вот это да! Вот это благородство!" Помолчать бы в самый, но разве стерпишь, когда слова бурлят в животе и лезут через горло. Как же тут смолчишь... нельзя. И помотав у него под носом пальчиком она гордая собой, заявила:
– У меня, вообще, ничего не случилось бы, не подвернись со своей шайкой вы. А сейчас, возможно, ногу сломала. Ой-ой-ой... как больно.
Бугрову это очень-очень не понравилось. Блоха кашляет. Пресечь. Особенно его задели намёки на "шайку" и озадачило обращение на "вы". Странно малявочка лопочет...
– Отвянь, колбаса, - гаркнул он, нависая над ней. Такой ответ ему показался самым правильным.- Расчирикалась тут. Тебе слово дали?
Дашка проморгалась. А разве разбитое колено и подвернувшаяся нога ей его не дали... Ну вот! И чуток отстранившись, пошла нападать дальше:
– Расту из сосиски до колбасы, - перекривясь заявила она.- Опять же новый сорт колбасы вывелся - чирикает.
– Что?- гаркнул озадаченный парень. Этот недомерок рот не то что не запечатала, а даже не закрыла и, опять же, говорит непонятно.
Бугрову ситуация совсем переставала нравиться и он уже начал подумывать, как бы быстрее избавиться от наглеющей на глазах девчонки. А она, уловив его сомнения, прибавила нытья. В её планы его побег не входил. "Ага, если дрогнул, значит, победим!"
– Как не крути, а идти не смогу,- не обращая внимание на грубость, ныла своё Дашка.
– Это как понимать?
Даша аж рассердилась: "Вот бестолковый!"
– Что тут непонятного - больно оно и есть больно,- и в подтверждении своей правоты она вновь завопила:- Ой, как больно! Это вы виноваты. Так бежали. Видели же, что не успеваю за вашими длинными ногами. Больно, сил нет терпеть! Вот как я теперь пойду?
"Вот это поворот! Палец в рот не клади - враз схрумкает,- изумился он.- Называется пожалел. А с виду не то, не сё".
– Лучше б тебе язык прикусить. Пусть бы поболел...
– А-а-а...- вопила Даша, приглядывая за парнем. Ещё как даст...
Бугор на репрессии не перешёл, но терпение уже терял:
– Цыц, малявка. А то сейчас мне тут дуба дашь, поняла?
– Про "дуба" не совсем...- пискнула она, всё же прикрываясь рукой. "Кто его знает? Голос голосом, а возьмёт и лупанёт, то есть пристукнет..."
Косила так, что устал глаз и заболела шея. Это окончательно вывело из себя парня.
– И откуда ты на мою шею навязалась?
– в сердцах плюнул он.
Это он зря сказал. Плевал пусть, но сказал зря. Больное место лучше не трогать. Как?!- подпрыгнула она на одной ноге, показательно выставляя вперёд травмированную.
– Навязалась?- обомлела Даша, маханув опять по его носу грязным пальчиком, - это спорный вопрос.
Её подмывало немедленно восстановить справедливость. А как же, так нагло врать! Мешала лишь выдумка с ногой, а то б она ему всё рассказала и показала...
– Закрой рот, расчирикалась, прыгай до лавочки, разберёмся,- вяло отбиваясь пробормотал он, удачно отвернувшись от сопливого платка.
Возмущению Дарьи не было предела. Ага, она будет прыгать, а он удерёт. Отпускать рукав нельзя. Но он и сам попавшись на крючок обхватил её за талию, а она на законном основании опёршись вцепилась ему в руку, усиленно хромая и при этом громко охая продвигалась к скамейке. Сценка получилась ещё та, ей бы на любой театральной сцене позавидовали.
– Вы очень любезны, а у нас сегодня последний звонок был, - ляпнула она, совсем уж разговорившись и желая перевести разговор в иное русло, сразу же как только подошли к лавочке. Наверное, неудачно. Потому что его лицо сразу расплылось в ядовитой улыбке.
– Да, что ты говоришь, век бы не догадался?
– бесцеремонно пихнув её на лавочку, парень принялся прощупывать пострадавшую ступню и колено. Дашка взвизгнула от щекотки.
– Так! Идти не сможешь. Дальше попрыгаешь на одной ноге. Похоже вывих,- с умным видом объявил он.
– Как?
– удивилась она его познаниям в медицине.
– А вот так, брошу тебя тут собакам на забаву,- свёл брови на переносице он.- Самое время глушить базар. Надоела вот как,- махнул он ребром ладони по горлу.
Ооо! Дашка отшатнулась, но надуваться шариком не торопилась. "Какой с того толк?!" Она взяла себя в руки и продолжила дальше уже самым мягким и жалобным тоном, на который была только способна:
– Собаки не люди, двуногие пострашнее, - пищала она, захлёбываясь, выкатившимися очень кстати от жалости к себе, слезами.
Даша угадала. Слёзы враз обезоружили парня, согнав с него спесь, и подтолкнув на милосердие.
– Не реви, промокнешь, козявка, - буркнул он почти миролюбиво.
Дашка резво бросилась закреплять успех. А как же не зря говорят: куй железо пока горячо, а пирожки ешь горячими, а то холодными подавишься. Тут же вспомнила о волшебном слове- "пожалуйста".
– Да, до вас шла не боялась, а сейчас ужас сковывает. Одной страшно, помогите, пожалуйста, будьте так добры, проводите меня. Я буду очень благодарна.
Бугор был польщён. Ещё бы, такие расшаркивания и реверансы...
– И что ты всё, выкаешь, старым кажусь?
– раздумывал он, что делать ему со всей этой канителью дальше.
– Ну, не то чтобы старым, скорее взрослым и потом, мы не знакомы.
– Понятно, этикет не позволяет, сколько тебе, воробей, годочков-то?
– Шестнадцать.