НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.
Шрифт:
– Ты вкусно пахнешь, карамелька. Идём, погуляем, - покусал он ей и так горящее ушко, нырнув рукой под блузку на спине.
"Всё проще, - облегчённо перевела дух она.
– Просто Роман, как всегда, загорелся, а я-то подумала, безумная, невесть что". А Бугор смотрел на горящую от его ласк жену и удивлялся её смущению: год же прошёл, а она так и не отучилась краснеть. Извинившись, они направились к берёзам. Шутки ребят догоняли в спины, разбиваясь о наглость Бугрова.
– Оставьте вы их в покое, его старость и то, я не очень уверена, что остановит.
– Заступилась за сына Зинаида.- Это порода ненормальных, а уж он особенно ненормальный.
Бугров с усмешкой поблагодарив мать за бесполезные старания в шлифовки его морали, от курса не отклонился. Спустившись в ложбинку, заросшую папоротником, Роман выпустил джина страсти на волю...
– Ромаша, что с тобой?
– стонала под его руками Даша.
– Я еле жива.
Бугров не отпуская своих клещей, как это было обычно после своего усердия, наоборот прижал её так, что не вздохнуть. Он не юлил. Сказал правду.
– Прости, малыш, прости. Хочу, насытится, на год. Как я без тебя буду?
"Что он такое говорит?!" Онемевшая Даша, не в силах сдержать холодную дрожь, встряхнувшую тело, чтоб не стучать зубами, промолчала. Да и рот сковало клещами, губы не разодрать. Дав ей отойти от сногсшибательной новости продолжил:
– Я уезжаю на год в Югославию. Детка, ты доучишься, к твоему выпуску я точнюсенько буду. Ради Бога, не молчи и не отговаривай. Настоишь, я останусь, но это буду уже не я.
– Не молчу, - пришла наконец в себя Даша.
– Тебя слушаю. Отговаривать не собираюсь, люблю тебя таким, какой ты есть. Всегда пойму и помогу.- И почувствовав его вздох облегчения, продолжила.- Просто сказать надо было раньше, я своего Бугрёнка бы завела, личного. Кровиночка твоя осталась бы рядом со мной. Мне б было чем занять время. А волноваться буду, как же иначе, милый. Ты едешь туда, где всякое может случиться.
Напряжение сошло с лица и он улыбаясь принялся нежить её топя в горячем шёпоте:
– Цыплёнок мой, ничего не случиться. Ребёнок у нас ещё будет, а пока порхай вольной птичкой, доучивайся. Если суждено чёрной метке выпасть, то это даже лучше, что ты одна. Начнёшь всё сначала.- Даша переборов изумление так рванулась, что он применив силу в её пленении, захохотал:- Тю, не дерись. Я пошутил, малышка. Разве могу тебя кому-то отдать. Я вернусь. Я непременно вернусь. Помни: корабли всегда возвращаются в свой порт. Мой порт ты. Я вернусь отовсюду. Жди.
– Уже жду.
Безумный поцелуй опалил её.
– Хорошо, что ты у меня такая умница. Спасибо, детка!
А Дарья прижав его к земле звенящим от перенапряга голосом просила:
– Обещай, непутёвый, при серьёзных ранениях не будешь скрываться и прятаться. А уж накладывать на себя руки, упаси тебя Бог. Ты мне нужен любой и без рук, и без ног, и без всего остального, - почти шёпотом, закончила она.
– Прошу тебя, обещай.
– Я хочу умереть только на твоих руках, любимая.
Дашка задохнулась от нежности, которой он осыпал её.
– Любимый мой мужчина, мне будет трудно жить без тебя, - шептала от смеси нежности, страха и тоски Даша.
– Лапонька моя, - млел Бугор на груди жены. Бремя разлуки давило. Думал - в мужике, конечно, пятьдесят на пятьдесят семьи и дела, но малышку покидать не просто жаль, но и страшно.
Продолжение могло быть как долгим так и безумным, с Бугрова станется, а Даша просто не владела собой. В себя их привёл голос Громова. Гудящий в кронах деревьев он оторвал их друг от друга.
– Эй, ребята, что вы, в самом деле, ночь впереди, наговоритесь ещё. Давайте выползайте из своего укрытия, а-то мы соскучились.
Торопливо собираясь, не сразу попадая в нужные места выскальзывающей из рук одежды, они смеялись. "Господи, откуда берутся силёнки ещё и на шутки",- падало в тоске Дашкино сердечко.
– Родителям, когда скажешь?
Роман помучил в пальцах ухо.
– У меня две недели отпуска. Поедем домой, там и разберёмся.- Помолчал и добавил: - Даш, Димка с нами едет.
Дашка замерла, её расширенные от изумления до размера блюдца глаза застыли на лице мужа:
– Как Димка? Что у него общего с вашей военной конторой? Как же Лена, дочка?
Роман нехотя пустился в туманные объяснения.
– Профессор в курсе. Прибор там какой-то медицинский совместно с англичанами они разработали. С нашей стороны едет Дима. Но это только полдела. Там они с профессором придумали какой-то свой уникальный метод проведения операций и восстановления после ранения. Здесь ничего не сделаешь, а там простор. Киснет он со студентами, а у него талант к тому же попадёт в международный проект. Это шанс.
– Всё непросто с Леной. Как у них сладится, - вздохнула Даша, помогая ему застегнуться.
– Опять остаётесь одни, девчонки. Миша несильный помощник. На него сервисный центр ложится. Забот полон рот. Держитесь, если что звони отцу моему, он поворчит на моё безрассудство, но примчит во весь опор.
Даша, уткнувшись в его грудь изобразила что-то вроде кивка.
– Ребята?
– кричал Громов. Его не далёкий голос говорил о приближении.
Пришлось откликаться.
– Папуля, мы идём, не кричи так, а то птицы оглохнут, - откликнулась, наконец, Даша. Чего молчать-то, если он уже рядом.
Громов вывернулся из-за кустов и с ходу с юморными замечаниями.
– Кто бы сомневался. Дарья, юбку переверни. Шашлык уже весь съели, пока вы в папоротниках цветы нюхали,- усмехался на их смущение Громов.
Вернулись они получается под конвоем. Теперь Дарья хорошо рассмотрела, как напрягся Димка, завидев их, как Роман ему просигналил, мол, порядок.
– О какие люди вернулись целы и невредимы.
– Точно медведь не покусал.
– Сядьте, поешьте.
Попав под обстрел весёлой компании они ре пикали. Сели и жевали, а в их сторону всё равно неслось: