Не грози Дубровскому! Том III

Панарин Антон

Десятки заклинаний взрывались рядом со мной, а Ершов даже сумел меня ранить, порезав бок и ногу водяными лезвиями. Чёртов хитрец сменил позицию и атаковал в обход костяного щита.

Дерево Хуры рассыпалось прахом, а я выбежал через получившийся проход врезавшись в толпу из десятка студентов.

Они ошалело уставились на меня, не ожидав что добыча выскочит прямо на них. Замешательство студентов дало секунду форы, за которую я успел создать длинный корень, обвязавший меня вокруг пояса. Противники бросились в атаку и даже успели нанести пару ударов, прежде чем корень запустил меня в полёт. Но летел не только я. Львов схватил за ворот куртки Ершова и раскрутив его, швырнул вслед за мной.

Василий летел красиво, но не долго. В полёте я разбрасывал семена деревьев Хура, которые уже в воздухе начали прорастать. Одно из таких брёвен и врезалось в грудь Ершова сбив его на землю. Впрочем, на этом погоня не закончилась.

С земли по мне вели прицельный огонь десятки магов. Молнии, лёд, пламя, магия крови, да чем только не стреляли. Нашлась даже пара умельцев, которые оказались способны призвать духовное оружие в виде лука. Стрелы, заряженные стихийной магией, вспарывали воздух проносясь в сантиметрах от меня.

Когда до земли оставалось около пяти метров противники поняли куда я в итоге приземлюсь и просто начали палить по прямой. Думаете я по своей воле свалюсь в этот шквал заклинаний? Наивные. По моим рукам заструилась мана создав пышные листья похожие на крылья. Я расставил руки в стороны и изменил наклон тела.

Да крылья были паршивого качества, да и дождь не позволил бы ими как следует пользоваться, но вот использовать их как планер мне отлично удалось. Свалившись влево, я влетел под прикрытие высоких деревьев.

Поблизости чувствовалось присутствие десятков магов, и все эти сгустки маны бежали ко мне. С каждым по одиночке я бы справился, а вот со всеми…

Да и со всеми справлюсь, нужно только найти пару батареек. А вот и они. Из кустов вывалился отряд из десяти человек и тут же был опутан вьюнком-повиликой. Сорняк влил в меня такой объём маны, что даже в глазах потемнело. Но практически весь запас я тут же израсходовал, создав заросли борщевика, разрастающегося во все стороны.

Бесполезно использовать один и тот же трюк против людей, уже видевших его? Пожалуй да, но это не значит, что он не сможет выиграть мне время. К тому же теперь есть двухметровая плотная завеса, прячась за которой я могу по одному уничтожать противников.

Враг не видит, где я нахожусь, а если студенты и почувствуют присутствие маны, то этим сгустком может оказаться кто угодно. Мне же было проще, так как абсолютно все были против меня.

Некоторые пытались срубать борщевик стихийными лезвиями, но он мгновенно вырастал заново, благодаря тому что у меня появился безграничный запас маны в виде ходячих батареек, то и дело пропадающих в зарослях сорняка.

Серп ветра вспорол борщевик прорубив длинную просеку. «Чисто!» выкрикнул парень с порезанной щекой и к нему подбежали его напарники. Завязался активный спор что делать дальше и куда идти. А пока бойцы спорили, я успел обойти их группу и с помощью вьюнка-повилики выпить из них всю ману пустив на восстановление срубленной просеки.

Так бы и продолжалась наша игра в одни ворота, если бы не Львов. Над лесом поднялся трёхметровый шар огня, от которого в разные стороны разлетались искры, мгновенно гаснущие от капель дождя. Лев был не дурак и выбрал подветренную сторону для броска.

Размахнувшись, он швырнул огненный шар в гущу сорняка. Пламя мгновенно испепеляло борщевик едва успевало коснуться его. От этого в воздух молочные клубы ядовитого дыма. И весь этот дым пёр на меня.

Несмотря на то, что борщевик создал я, дым от его сжигания, контролировать всё же не мог. Пришлось бежать, сломя голову заставляя весь сорняк на пути усыхать, открывая мне путь. Едкий дым становился всё ближе. Достаточно одного вдоха и я вылечу.

Лев использовал слабость моей магии против меня же, всё как я и учил. Правда он забыл предупредить о своём финте студентов, сражавшихся с ним на одной стороне. Пока я убегал по чистой тропинке, им приходилось с боем прорываться сквозь сорняки. Конечно же они делали это куда медленнее чем я.

Волна дыма захлестнула бедолаг выкашивая их десятками. А через пару минут раздался оглушительный рёв трубы. Я на секунду отвлёкся и провалился под землю, где меня встретил улыбающийся преподаватель.

— Поздравляю, ты прошел первый этап.

Надрывно дыша, я посмотрел по сторонам. Вокруг лежали десятки раненых студентов, и они всё прибывали. Казалось, что эта подземная ниша скользит под полем боя и собирает всех, кому нужна помощь. Видимо, так и было.

Сначала преподаватели собрали задыхающихся в дыму борщевика, потом тех, кто от этого дыма удирал, а в самом конце остальных.

Увидев, что я всё ещё на ногах многие расстроились. В том числе и Лев.

— Дубровский, ну что ты за человек? Дал бы отлупить себя толпой, и я бы с лёгкостью забрал первое место. А теперь есть все шансы что дома меня отлупит отец. Эх. — Он наигранно вздохнул и покачал головой.

— А какая честь в победе, которая легко далась? — Спросил я, переводя дыхание.

Лев задумался и кивнул.

— Ты прав, пожалуй, такая победа хуже поражения. Ладно, а где Ершов?

— Я сбил его бревном, думал, что вы его подобрали.

— Я здесь. — Прохрипел Василий, который лежал в десяти метрах от нас накрытый белой тканью пропитанной кровью.

— Ох ты ж… Крепко я тебя приложил. — Я приподнял ткань и увидел распоротое бедро. — О Хуру порезался?

— Ага. Не думал, что будут осадки из брёвен, а то бы зонтик захватил. — Улыбнулся Вася и скривился от боли.

Кстати, за предыдущую неделю Грувд значительно продвинулся в исцелении Ершова. У Василия появился полноценный нос, и даже кожа приняла здоровый вид. Ещё есть над чем работать, но в целом он уже может показываться на людях без маски. Правда Ершов решил не спешить. И снял маску лишь на время испытания. Как только соревнование закончится он снова вернётся к образу таинственного принца, который будет будоражить фантазию Лунгиной.

Когда под землёй собрались все ученики, нас телепортировали обратно на стадион. Прошедшим испытание позволили искупаться в аплодисментах, а раненых отвезли в лазарет. Те, кто вылетел с незначительными ранами, заняли места на трибунах, чтобы узнать имя победителя.