Шрифт:
Не хочу быть героем
Часть третья
Рождённые на заказ
Вместо предисловия:
«Как прекрасно будут жить мои внуки через сто лет», – успел подумать человек, не знавший, что Ной уже достроил свой ковчег.
Автор
Глава 1
– Соглашаться на массовое клонирование каирских нью-йоуджити в условиях жесткой экономии ресурсов – немыслимое преступление против населения Агидели. – Министр запнулся, покраснел, чем развлёк моё уныние, чуть перегнув с категоричностью. Стерх Белозерский
– Мы можем сослаться на пункт 31.2 о сохранении пятидесяти процентов генома человека, и Федерация поддержит наше решение. В противном случае уместно настаивать на увеличении компенсаций и обеспечение дополнительных гарантий! И никакой другой сценарий не мыслим для нашего демократического общества! – Искусный лицемер, простите «политик», он входил в число немногих посвящённых, знавших, что пресс-конференция лидеров Агидели – витрина «магазина», распродававшего недра из под полы, она не могла повлиять на готовое решение Совета.
– Мы выступим гарантом демократии! – Белозерский заигрался, словно не замечал, что съёмка закончилась сразу, после его «смелых» слов.
По сигналу организаторов, камеры операторов и прожекторы погасли, как только последний репортёр покинул зал, речи зазвучали иначе.
– Уважаемый министр, оставьте красноречие – лишних ушей здесь уже не нет! – профессор Спэроу выкрикнул с места, не потрудившись встать. – Не мне вам объяснять, что общество давно потеряло позицию правящей силы. Если люди зависимы – ими легко управлять, и это золотое время для любой власти, – он покачал головой на последнем утверждении, направив назидательный взгляд в сторону губернатора. – Следует подчеркнуть, что для соблюдения легитимности мы декларируем жесткий лимит, и ни слова о предполагаемых рисках или специфики клонов, указанных в договоре.
– И как вы собираетесь его опубликовать? Частями?! – Губернатор не собирался оставлять выпад профессора без внимания и предпочёл продолжить обсуждение, оставаясь на возвышении, сидя за столом рядом с трибуной.
– Правильнее говорить «под редакцией», – выпад от сторонников Сперроу.
– Будут ли использованы местные женщины, для вынашивания? – команда губернатора в игре. Пасс!
– Это вовсе не обязательно, мы получим нужное количество суброкамер. – Хитрец обошел денежный вопрос, уверенный, что бюджет не минует нужных карманов: продуманы этапы для манипуляций, найден сговорчивый подрядчик. Он бы не отказался заменить ряд установок бесплатными, двуногими инкубаторами и сэкономил бы больше, если бы не одно «но». Казалось, что этот негативный союз ему покоя не давал, об этом «но» он думал даже на пресс-конференции и некоторые из его мыслей мог озвучить, чтобы убедить самого себя, не поддаться опьяняющему соблазну хапнуть кусок пожирнее:
– Эмоциональный фон, создаваемый источником, может привести к нежелательным последствиям в дальнейшем использовании организмов. – Здесь, профессор сильно преуменьшил вероятность «нежелательного». Он точно знал, что в десяти процентах случаев, при экспрессии генов (попросту говоря, при усилении человеческих слабостей из-за связи даже с суррогатной матерью) клон показывал себя не стабильным и эксперимент
Число естественно рождённых приблизилось к нулю уже в первые пятьдесят лет после катастрофы, репродуктивная функция оказалась самой чувствительной к новым условиям жизни. Искусственное зачатие и развитие вне тела матери обеспечивало омоложение общества "запланированными членами". Города-государства Аравийского Конгломерата диктовали жесткую экономию ресурсов, «миру не до случайных человечков», проводилось всё больше исследований для доказательства целесообразности отказа от готовых клеток в обмен на комбинированные.
Немногочисленные города превратились в зависимые от четырёх центров полисы, различавшиеся модификациями людей. Вопреки бесконечным попыткам создать совершенного человека будущего, любому из них нужен воздух, чтобы дышать и пища, чтобы дыхание было возможно. И никаких чудес – простая физиология несовершенного мира. Им её не переплюнуть. И всё же я считал, что людям погубленной Яви повезло больше, чем мне.
Они стремились жить, а я всё это время выгорал изнутри. Причину моей болезни, как и лекарство, я видел в девчонке с редким именем Есения. Маленькая гордячка, перевернувшая мою жизнь, осталась в другом мире, хранимым одним из древних богов.
Много лет у меня ушло на то, чтобы при упоминании её имени я не протыкал ногтями кожу на ладонях, сжимая кулаки; устоял на месте, не рвал башмаки до дыр, стремясь уйти от самого себя. Последняя встреча с ней, закончилась двойным пересечением экватора: по вершинам гор и дну высохших океанов, я брёл, чтобы уйти от жгучей боли в груди, где пульсировало вечное сердце. Оно, как и мир вокруг, уже не было моим. Привычка уходить от нервного напряжения – единственное, что осталось от меня прежнего спустя века.
Злость и скука – две доступные опции в бесконечной игре бытия, и для других игроков безопаснее, если во мне преобладало второе.
Я слушал Спэроу, точнее сказать – делал вид, что слушал, и мне было плевать на причины их конфронтации, как и результаты тайных переговоров. Мой истерзанный мозг искал одного – тихой радости, и всё сложнее было сдерживать бурю копившегося гнева. И потому уже тогда, когда весь этот мир сгорел в огне, я, с трудом сохраняя в себе остатки самообладания, просто сплюнул на его пепел и продолжил влачить своё вынужденное бессмертие.
Губернатор оппонировал не напрямую, он дал слово специалистам и замам, но спорить с профессором было бесполезно. Спэроу знал свои цели и пёр напролом. Очередное выступление пролетело мимо моих ушей, оно оказалось коротким, спикер как никто понимал абсурдность ситуации и долго «после драки кулаками махать» не стал. Наверное, он относился к тем десяти процентам, у кого ещё просыпалась порядочность, и потому не посмел утомлять нас длинной ложью.
Губернатор Буйвол Атакующий, покидая трибуну вместе с последним оратором, создавал видимость непоколебимости собственных позиций. На самом деле договор с Конгломератом был подписан вчера и Буйвол проиграл по всем пунктам. Ни преференций, ни выгоды для его народа. Агидель не имел нефти или газа, единственная ценность – это водяная скважина, дававшая возможность производить обмен. Полис подмяли за долги, ум и совесть нынешнего руководителя уже не помогали.