Шрифт:
Не ходите дети в Африку гулять.
1. Судан, это где?
Транспортный вертолет Ми-8 мягко катился по гладкому бетону аэропорта Селетар в Сингапуре. Диспетчер дал Артему разрешение вырулить на взлетно-посадочную полосу для взлета. Местная природа, чистый воздух, ярко-зеленые газоны радовали глаз командира воздушного судна, а главное никто не размахивал в твою сторону заряженным автоматом, как бывало в других командировках. Молодой борттехник сидел в проходе между пилотами. Он работал недавно, но уже проникся уважением к опытным
– Командир, груз закрепил, сегодня больше чем обычно.
– Да, я понял, совсем уже краев не видят, мы же не «корова» (Ми-26). Опять микросхемы?
– Да, какая-то микроэлектроника. Прикиньте, если я отправлю сообщение «микроэлектроника не поместилась в Ми-8», это же оксюморон. Нужно будет определить, это схемы не совсем микро, или вертолет наш не такой уж крупный…
– Сергей, ты не умничай, главное, распределил ли ты центровку правильно. Будем взлетать без висения, по самолётному.
Второй пилот Эдуард знал Артема с юношеских времен.
– Принято, командир. Что, Сереже прям так и доверимся? Вот ты смелый…
Совместное обучение в рижском аэроклубе и полеты на планерах позволяли Эду проявлять некоторое панибратство.
– Итальянский борт заходит на посадку, иначе ему на второй придется уходить. По таким ВПП, как тут, больше 3-х километров – сам Бог велел с разбега. А ответственность Сереже нужно как-то формировать? Будем по бразильской системе.
Сережа заволновался.
– А это как?
– «Ералаш» ты видимо не смотрел в детстве? Ладно, сам поймешь, когда приспичит.
Доложили, начали разбег прямо с выруливания, вывели коррекцию вправо. Вертолет покатился по бетону. Командир берет ручку на себя, эффекта нет, вертолет продолжает бежать по бетонке. Переглянулись со вторым. Набрав еще немного скорости и подобрав ручку почти до пуза, командир, сопровождая сложившуюся ситуацию с передней центровкой вертолета, трехэтажными выражениями, всё-таки отрывает борт от ВПП. Разогнали восьмерку, стало получше. Оба пилота обернулись на борттехника.
– Сережа, друг, там салон весь в разметке, куда и сколько груза складывать. Ладно мы с Эдиком уже пенсионеры почти, а тебе же ещё жить да жить.
– Командир, я же рассчитывал. Виноват, не знаю, как так вышло? Половина ящиков без отметок о весе.
– Ладно, научишься скоро на глаз определять… Эд, тут и наш косяк есть, висение перед взлетом для таких целей и предусмотрено руководством. Тут пыли и песка, такого как в Африке, нет.
Артём свою вертолетную технику любил, как живую. В африканских саваннах движки от песка стачивались иногда и после 400 часов наработки (у других не бережливых экипажей). Оттуда и вредная привычка -взлетать с разбега, чтобы не засасывать компрессором песок.
– Командир, а расскажете про тот случай?
– Про какой?
– Ну, как вас в заложники брали, а вы отряд бандитов покрошили в труху и через Сахару пешком неделю шли без еды и воды…
– Охренеть, Сережа, что за сплетни на борту? Ты откуда узнал эту чушь?
– Да, болгары говорили…
– Сереж, если мы сегодня долетим и вдруг
****
Настенный календарь иллюстрировал советский транспортный вертолет над красивыми заснеженными скалами и надпись – ноябрь. При этом, за пределами кондиционированного помещения царила африканская жара. Сегодня четверг, а завтра наступят выходные. Выходные в Судане по преобладающим тут законам шариата – пятница и суббота.
Экипаж вертолета Ми-8 только что вернулся из очередного задания по «кукурузе» (продовольственные программы ООН). Вертолет принадлежал латышской частной компании и был зафрахтован ООН. Экипаж, естественно, из Латвии. Пилоты только что успешно доставили около трех тонн продовольствия и медикаментов в El Daen. И теперь прямо с аэродрома водитель Хамода на своем микроавтобусе доставил их в центр Ньялы на базу ООН. Тут уже собрались пилоты и техники из нескольких экипажей, чтобы пройти очередной брифинг по безопасности. Но не по безопасности полётов, как престало в более спокойных частях света, а по безопасности физической и общественной.
– Янка, ты зачем чемодан взял с собой? Оставил бы в вертолете.
– Тут вертолет страшно оставить без присмотра, украдут, и никто не заметит. Не говоря уже о чемодане со всем нашим бесценным оборудованием и документами…
– Там же «слоны» (наземные техники) наши остались. Тебе не надоело всё это таскать?
– Артем, оставь полезные штурманские привычки в покое. Глядишь, он и пиво холодное извлечет когда-нибудь из своего чемоданчика.
– Касп, да я без претензий, мне человека жалко. Если бы Ми-8 складывался, он и его в чемодан засунул бы…
– Если жалко – берите чемодан и несите… Пива не дождетесь, харам же, а вот теплый чемергез – пожалуйста.
Янис приоткрыл чемодан, там, среди документации, карт, навигатора и раций, лежала пластиковая литровая бутылка.
– Ого, откуда?
– Наш мусульманский друг Хамода подогнал.
– Опять эта загадочная брага в 65 градусов? Вместо давно забытого коньяка…
– А что это мы вдруг такие привередливые? В прошлый раз зашла на ура, все вроде были довольны и еще хотели.
– Да, ты прав, дружище, что-то у меня синдром тоски по родине обострился… Давай уже выслушаем Кристофа, может, чего нового скажет.
Инструктаж проводил француз, очевидно, бывший военный или спецназовец. Стрижка короткая, спортивного телосложения, одежда свободная. Работа в ООН-овской миссии была очень привлекательна для определенного контингента европейцев. Платили тут очень неплохо, человек получал кучу привилегий и почти дипломатический статус. А через несколько лет получал льготную пенсию и ООН-овский паспорт, который давал право безвизовой поездки почти в любую страну. Но, как и везде в жизни, есть обратная сторона медали. В позапрошлом году сбили русский Ми-8, экипаж погиб. Также практиковались захваты заложников. Налеты с целью ограбления рассматривались тут как мелкий инцидент, наподобие проезда без билета у нас в метро.