Не ходите, девки, замуж или женить бога
Шрифт:
– И чего так расстраиваться? Он же врал тебе, скрывая настоящего себя под маской демона. Ты была для него лишь игрушкой.
– Я для всех игрушка, - слезы, подступившие к глазам, так и е были пролиты.
– Умница. Ты должна помочь моему сыну, - сереброволосая взяла меня за руку, и мы куда-то переместились.
– Это, я так понимаю, твой сын и мой будущий зять?
– что-то знакомое было в чертах юноши, лежащего на кровати.
– Да. Ты должна...
– Все, что должна - прощаю, - я присела на край кровати, вглядываясь
– Элия, - парень распахнул свои невероятно-зеленые глаза, как-то странно глядя на меня.
– Э... мы знакомы?
– ну, не помню я такого события, не помню.
– А ты не помнишь?
– хранитель с трудом улыбнулся.
– А должна?
– Такое не забудешь!
– Поподробнее можно?
– что же нас связывает?
– Нет. Сама со временем узнаешь, - ухмыльнулся он, ероша волосы.
– Интриган ты.
– Без этого никак.
– А тебе кто сказал, что ты с Амели узы заключишь?
– что-то не все тут чисто.
– В принципе, узы я должен заключить с той, которая сможет подарить Артасу нового хранителя, - ай, темнишь, дорогой, ай, темнишь.
– А как же чувства?
– Кого они сейчас волнуют? Даже ты заключала узы из-под палки, но ведь была счастлива?- эх, было дело... Сердце, пусть и обманутое, болью отзывается в груди. Да, была счастлива, но... Слишком много этих "но"...
– Я не выбирала свою судьбу, а ты... у тебя есть право выбора, так что не заключай узы с той, которую не будешь любить.
– Не вмешивайся! Это не твое дело!
– хранитель резко попытался встать, но тут же задохнулся от боли.
– Лежи уж, герой, - мягко толкнула его обратно, на подушки.
– Вспомни, пока не стало слишком поздно, прошу тебя...
– прошептал он, хватая меня за руку.
– Да что вспомнить?! Надоели, честное слово. Не знаю, не знаю я, что нужно вспомнить, а вы этой информацией делиться не хотите!
– Пойдем со мной, девочка, тебе надо кое-что увидеть, - Аранита подхватила меня под руку, выводя на улицу из душного помещения, а затем мы взмыли ввысь, в серое пасмурное небо.
– Смотри, смотри, ты этого хотела? Это все произошло из-за тебя, из-за твоего упрямства, - шипела сереброволосая, сильнее впиваясь в мою руку ногтями.
Мир полыхал в огне пожарищ: вся трава почернела от гари и копоти, реки и озера, когда-то прозрачные, словно слеза, стали кровавыми, будто раны на теле Артаса
Олимп пал... Рядом с грудами обугленного и почерневшего мрамора лежали тела защитников цитадели, а рядом, на высоких с острыми шпилями висели изуродованные тела богов...
– Как это ужасно, - слезы градом катились по щекам, падая вниз, на землю, покрытую истерзанными телами.
– Смотри, смотри, что натворило твое упрямство, - немой крик вырвался из моего горла: там, внизу, лежали
Руки Эрато были неестественно выгнуты, голова, оторванная от шеи, лежала рядом, глядя в небо остекленевшими глазами. Рядом с ней лежало почерневшее тело Пана, из груди которого торчало копье с красным древком. Мельпомена, Клио и Харти... Тела девчонок были страшно изуродованы: ребра торчали из разорванных грудных клеток, рты раскрыты в немом крике, так и не сорвавшемся с посиневших губ.
Я опустилась на землю, рухнув на колени, в грязь, смешанную с кровью.
– Нет! Нет! Нет!!!
– стучала кулаками о землю, расплескивая грязь в разные стороны.
– Видишь, что ты натворила: сначала Гелиас, пускай и вравший, но безумно любящий тебя, затем семья, друзья, множество невинных людей, а под занавес - твоя дочь и Эрос.
– Нет! Я все верну назад!
– они не должны гибнуть. Все тело прошила адская боль, ломая кости, прорывая плотину воспоминаний, в которых все чаще мелькало лицо Эроса. Немного погодя боль начала отступать, скапливаясь в груди, там, где бьется сердце, которое, запнувшись, остановилось.
Аранита пронзила неизвестно откуда взявшимся в ее руках кинжалом мою грудь. Клинок, словно нож в масло, вошел в мое замолкнувшее сердце...
И мир погрузился во тьму, нашептывающую о вечном покое.
***
Прошла минута... Затем еще одна... Девушка с распахнутыми крыльями лежала на окровавленной земле, а над ней, сияя золотым светом, парил хрустальный лотос...
Минута... Другая... Третья... Девушка распахнула орехово-карие глаза, обрамленные черными, как смоль, ресницами. Черные, словно ночь, волосы, перевитые серебряными нитями, каскадом ниспадали до колен, обнимая тело в струящемся белом платье.
Белый - истинный цвет горечи, скорби и смерти. За спиной трепещут легкие, как у бабочки, серебристые крылья, с изящным рисунком.
– Ну, наконец-то ты соизволила пробудиться Последняя Надежда, - злобно оскалилась Аранита, занося над головой кинжал.
– Я, конечно, может и дура, но понять, что ты не та, за кого себя выдаешь, мне мозгов хватает, - холодно, чеканя каждое слово, произнесла я, - Неужели, ты, Психея, думала, что я не узнаю тебя?
– А ты не так проста, сестренка, - личина сползла с богини, словно краска, смытая водой, явив ее истинный облик.
– Да и ты не открытая книга! Зачем предала олипицев?
– С Кроносом обо мне будут помнить, а тут... Я виновата во всех ваших с Эросом бедах. Это я все подстроила тогда, а он поверил, и ты поверила. Я любила его!!! А он вздыхал только по тебе!!!
– Ты просто маленький ребенок, - мне действительно было ее жаль.
– Не надо меня жалеть!!!
– взвизгнула она, - Прощай!
– клинок, пронзивший грудь, прервал ее жизнь.
Зачем она это сделала? Наверное, я буду задаваться этим вопросом до конца своей жизни.