(не)хорошая девочка
Шрифт:
Если бы балконная дверь была закрыта, мне бы все-таки пришлось перескакивать дальше, но… На мое счастье и балконная дверь открыта, и свет в номере уютно так горит. Хорошо. Это был этаж секс-вечеринки, комната пустая, видимо, её владелец зажигает либо в холле этажа, либо в каком-нибудь другом номере. Хотя почему? И этот большой и просторный, самое оно для оргий…
Позже я понимаю, что, встав под камерой, чтобы не палиться хотя бы сразу, я все равно на многое не обратила внимания. Не подумала, что включенный свет означает, что хозяин номера не так уж и далеко, не обратила внимания на брошенный на
Поэтому, когда из ванной выходит мужчина в белой рубашке с закатанными рукавами, — у меня, стоящей в проеме балконной двери, случается очередной приступ паники, да и он — он тоже замирает, разглядывая меня. Да-да, меня, на которой кроме белой шелковой комбинации и чулок и нет ничего…
2. Попрыгунья-стрекоза
У него темные глаза. Это, пожалуй, первое, что я вижу. И некоторое время больше я не вижу ничего, потому что просто замираю как тушканчик, столбиком. Будто меня поймали на месте преступления. У меня даже сердце биться на пару секунд перестает. На языке сухо.
Потом мой взгляд скользит дальше — по темным волосам, по простой, но очень мужественной прическе… Мой незнакомец — тонконосый, чем-то напоминающий хищную птицу.
Я знаю класс этих мужчин — класс моего отца. Они всегда заселяются в гостиницу и смотрят не на персонал, а сквозь него, вспоминая лишь тогда, когда “предмету мебели” надлежит выполнить свою функцию.
Господи, сколько ему лет? Он точно младше моего отца, причем ощутимо, но… Но между ним и мной совершенно точно больше лет разницы. Нет, в волосах нет седины, передо мной один из тех мужиков, которые с каждым своим годом матереют все сексуальнее, но все-таки…
Так, Соня, стоп, ты не будешь взвешивать сексуальность этого мужика. Не сейчас. У тебя и настроения нет, и вообще-то он тебе почти в отцы годится, и ты что, совсем шибанулась? Это у тебя так истерика обостряется?
Вообще оценивать этого мужика как секс-объект было нельзя. Ну потому что нельзя. Он был из тех, кто входил в помещение, окидывал тебя ленивым взглядом, взвешивая все за и против, а потом либо еле заметно кивал, соглашаясь, так и быть, до тебя снизойти, либо шагал дальше, оценивая все мимо проходящие объекты аналогичным образом. Оценивал всегда он, и таким не отказывали. Ну, почти все не отказывали, кроме всяких там хороших девочек, которые “но я Сереже отдана и буду век ему верна”.
Господи, ей-ей, вот лучше бы я ни в чем себе не отказывала и трахалась с кем попало. Может, в этом случае моему отцу не приспичило бы делать мою девственность пунктом моей “рекламной кампании”. Так, нужно не забыть устроить папе истерику по этому поводу. Да, не забыть! С пяти лет не практиковала, самое время обновить навык.
Гарантировал мою девственность. Капец, как мерзко это даже внутри собственной головы проговаривать. Что, папочка, других достоинств у меня не водится, да? Как оказалось — не водится и этого. Ну, по крайней мере, по Сережиным критериям не водится.
— Детка, ты что, из ночных бабочек? — задумчиво интересуется мужчина, разглядывая меня, замершую перед ним в ступоре. — У вас там настолько жесткая конкуренция, что теперь вы порхаете по балконам, лишь бы добиться внимания клиента?
Когда я успела разреветься — я не знаю. И не то чтобы я хотела, я пыталась удержать себя в руках. Но… Почему меня все сегодня равняют с шлюхами, а? И одного только малюсенького напоминания достаточно, чтобы истерика все-таки сжала пальцы на моем горле.
И больно, горько, паршиво, настолько, что все, что я могу, — это забиться в угол за занавеской, скукожиться и реветь. Может, если он увидит, насколько я жалкая — отстанет? А если… Если охрану позовет? Господи, только не это. Узнает охрана — узнает и Баринов. И тогда… Только от одной мысли об этом меня начинает трясти еще сильнее. Если Баринов узнает, что я сбежала — мне не поздоровится даже сильнее, чем он мне обещал.
И я… Что я могу сказать? Я — в белых драных чулках, кружевной комбинации — и даже без трусов под ней. Пальцы тянут край комбинашки пониже. Была бы моя воля — я бы дотянула его до лодыжек. Жаль, у гребаного шелка совершенно нет такой эластичности.
Надо собраться. Надо встать и собраться. А не то…
Незнакомец, в номер которого я вломилась, охрану вызывать не спешит. Отдергивает занавеску, за которой я прячусь, прихватывает меня за плечо, тащит куда-то. В ванную.
— Умывайся. — От его голоса у меня мороз по коже. — У меня аллергия на женские сопли, так что шевелись.
Бесцеремонное хамло. Вот правда. Хотя… Хотя хватит с меня церемонных психов, которые обхаживают по полгода, а потом оказывается, что они так к товару присматривались. Я подчиняюсь, украдкой скользя взглядом по сторонам. Если хочешь узнать ценник за свой номер — загляни в ванную. Белый мрамор отделки, золоченые краны… Даже при том, что отель у мамочки Баринова был люксовый, все равно этот номер выбивался за пределы обычного ценника. Президентский? Соня, сходи к цыганам, может, тебя сглазили? Вот этот тебя точно вышвырнет голодным акулам охраны Баринова, будто стряхивая с белоснежного рукава досадную пылинку.
— Успокоилась? — ровно интересуется за моим плечом мужчина, и я даже вздрагиваю от его голоса. Вот вроде не резкий, не враждебный, но… Но почему-то все равно заставляет вытянуться в струнку. Или это рабочая привычка — всегда видеть в таких людях только клиентов? Гостей ресторана, к которым надо подойти, раз уж они пожелали тебя видеть и выслушать их пожелания насчет обслуживания.
— Да, спасибо, — выдавила я, понимая, что от меня ждут ответа.
— Я все еще жду объяснений, крошка. — Класс прочности его голоса — “дамасская сталь”. — Кто ты такая и что ты делаешь в моем номере?
— Почему вы не звоните в охрану? — тихо уточнила я, разворачиваясь к нему лицом. Решимости хватило только на это, потому что — стоило только наткнуться взглядом на едко поджатые губы. Вот тут вся моя смелость разлетелась в стороны мелкими брызгами, будто морская волна, налетевшая на каменный риф. Что за мужик… И я перед ним в таком виде…
Он не ответил мне ничего. Лишь еще ядовитей прищурился, будто подчеркивая, что я в его глазах лишь забавная зверушка, а забавной зверушке вопросы задавать не полагается. Ну и да… Охрана? Для того, чтобы справиться со мной? Тощей, растрепанной и почти голой? Да он меня может взять за шкирку и вытолкнуть в коридор самостоятельно. Без охраны.