Не играй с нами, девочка

Лав Агата

Он завелся, снова щелкнул тумблер и в его глазах заиграли не обещающие ничего хорошего огоньки. Он знал силу и правоту за каждым своим словом.

— Сними рубашку, Север, — приказал он.

— Марк…

— Это не просьба.

Север встретился с ним взглядом.

— Я не хочу смотреть, — подала голос Анна.

— Шрамы красят мужчин. Это твой козырь, Север, — Марк взглянул на нее. — Наверное, он хочет, чтобы ты помогла ему.

Север сдался и расстегнул рубашку. Он замер, будто надеялся, что этого будет

достаточно. Но ему все-таки пришлось стаскивать с себя одежду. Он вцепился нервной хваткой в рубашку, скомкав ее, и уставился потухшим взглядом в свои ботинки.

— Скверно, да? — не унимался Марк.

Мясорубка оказалась не метафорой. Она повидала ран, на практике, на фотографиях. Виктор, наконец. Но это... Было страшно представить, что у него стало с ногами. И какие издевательства прятал поддерживающий корсет.

— Не хочешь дотронуться?

Она резко поднялась и сделала несколько шагов прочь, отвернувшись от них. Это было слишком, ее душили эмоции, которых она даже не могла назвать.

— Только эта бравада ненадолго, - продолжал Марк.
– Скоро он осознает, что чертова коляска навсегда. И тогда ему будет впору лезть в петлю.

Она почувствовала, как Марк приблизился к ней.

— Осталось только решить, полезешь ли ты вместе с ним?

Он обнял ее, бесцеремонными руками смяв талию.

— Можешь даже трахнуть его, — сказал он отчетливо, чтобы и Север слышал. — Из жалости.

Анна заставила себя собраться. Она с трудом развернулась в цепких руках и поймала ладонями его лицо.

— Теперь мы настолько честны? — спросила она сквозь слезы.

— Теперь да, — кивнул он, — по-другому мне не очень понравилось.

Глава 25

Марк добился своего. В ней проснулась жалость. Она прятала ее, как могла, чтобы не оскорбить Севера, ведь Марк и так унизил его. И в то же время выстроил между ними глухую стену. Она даже не знала, как объясниться с Севером. Как найти правильные слова.

Захотелось хохотать. Зло и сумасшедше. И она думала управлять Марком, вести свою игру... Господи! Да он мог искалечить одним словом. Ей все чаще казалось, что он по локоть залез в ее душу, и теперь со знанием дела дотрагивался до правильных клавиш. Выбирал мелодию и тональность.

— Я принесу вино, — сказал Марк, когда часы добрели до позволяющих чисел.

Анна подумала, что с удовольствием сейчас бы напилась. Пусть алкоголь разбирается со всем этим. Она выдержала половину ужасного выходного, а ведь дальше будет хуже. Уже становилось. За окном по-осеннему поспешно чернело, и в доме включилось приглушенное освещение, которое только добавило пошлой театральности. А ведь где-то есть нормальные люди с нормальными буднями и развлечениями.

Север сидел у зажженного камина и стоически молчал. Кажется, ему удалось мысленно покинуть комнату, и теперь он размышлял о чем-то своем.

—

Север, — позвала она, пока Марк не вернулся, — только не закрывайся.

Он поднял на нее взгляд.

— Не смотри на меня так, — скривившись, протянул он. — Иначе я застряну в этом доме навечно.

Но она ничего не могла поделать с собой. Сама чувствовала, как смягчается взгляд, когда касается его, как наполняется нежностью и лаской. И безотчетной тревогой.

— Скажи, что нашла во мне. И я быстро исправлюсь.

Он говорил слишком серьезно, чтобы был шанс заподозрить шутку.

— Надежность, — ответила она. — Честность.

— Честность? — он улыбнулся. — Знаешь, сколько я врал себе по твоему поводу?

— И когда перестал?

— Когда стало невыносимо, — в его голосе вдруг прорезалась горечь. — Помнишь, когда он пришел пьяным в тот вечер? Мы еще разговаривали, и ты спросила имя Хотова?

Анна пожалела о своем вопросе.

— Вы не дошли до спальни. Ревность быстро отрезвляет.

— Я не знаю, что сказать.

— Идет к тому, что сегодня все повторится. Быть может, мне даже придется смотреть…

Он осекся, поняв, что забылся и стал походить на Марка.

— Прости.

— Ты можешь уйти.

— Куда? В его доме?

— Что не так с моим домом?

Анна обернулась и увидела Марка у стеклянного стола. В его руке угадывалась бутылка красного вина.

— Надеюсь, не сухое.

— С этим что-то надо делать, — недовольно забурчал Марк.

Он надеялся исправить ее любовь к сладкому вину, будто это считалось страшным грехом против виноделия и хорошего вкуса.

— Значит сухое, - выдохнула Анна.

Марк подошел к ним с наполненными бокалами, которые на удивление ловко удерживал.

— Тост? — спросил он. — Север?

— За отъезд, — тут же ответил тот.

Марк оскалился и поднял бокал.

— Похоже, Анна, ты совсем не умеешь развлекать гостей.

Она залпом опрокинула бокал и направилась к столу за добавкой. Ей вдруг показалось это прекрасным решением. Алкоголь оказывал на нее занимательное действие. Она превращалась не в бесстрашного весельчака, как обещал опыт друзей, а в трудоголика после трехсуточной смены. Ее сразу же начинало клонить ко сну.

А что такое сон? Быстрая перемотка. Она с удовольствием сейчас окажется посреди утра, пусть и с гудящей головой и неприятным дыханием.

Так что Анна проигнорировала бокал и хлебнула с горлышка.

— Эй, тебе будет плохо, — бросил Марк.

— Мне и так не прекрасно.

— Накидаться вином даже для тебя затруднительно.

— Точно!

Она подошла к барной полке. Нашла что-то коричневое, именно этот цвет ассоциировался у нее с запредельной крепостью, откупорила пробку и, задержав дыхание, этот же цвет ассоциировался со сшибающим запахом, сделала несколько жадных глотков.