Не ищи оправданий
Шрифт:
— Очевидно, в мужском, — раздраженно ответила она.
— Да, очевидно, — саркастически повторил Руперт. — Значит, у вас роман, Тори…
— Никакого романа нет, — огрызнулась она, — я же говорю — он друг, и не более.
После вчерашнего вечера она и в этом уже не была уверена.
— Нужно, чтобы агентство придержало слухи, — продолжал Руперт, не обращая внимания на ее слова. — Ты…
— Не будет никаких слухов! — раздраженно прервала его Тори. — И вообще, он уехал, его нет на острове.
Она представила ярость
— Так он не местный? — В голосе Руперта зазвучала озабоченность.
— Нет, не местный.
Последовало краткое молчание.
— Но и в этом случае… — начал он.
— Нет никакого случая! — решительно прервала его Тори. — Здесь не о чем писать, так как таинственного незнакомца нет. Джонатан…
— Как фамилия Джонатана? — прервал ее Руперт.
Что бы он сказал, если бы она сообщила ему, что Джонатан — сын легендарной американской актрисы Сьюзан Делани и брат оскароносной Мэдисон Макгвайр? Без сомнения, Руперт преподнес бы это прессе как лакомый кусочек.
Именно поэтому ему ничего нельзя говорить!
— Просто Джонатан, — ответила она ровным голосом, ругая себя за то, что проговорилась. — Руперт, уже почти девять утра, у меня масса дел. Наверное, ты тоже занят.
Она поднялась уже давно, из-за травмы матери вся работа легла на ее плечи.
— Ну, хорошо, — раздраженно сдался Руперт. — Когда ты вернешься? Через две недели начинается твой малый европейский тур, нам надо многое сделать.
— Вспомни, Руперт, я нахожусь на отдыхе, — прервала она его. — На следующей неделе я подумаю об этом туре.
О Париже, Амстердаме, Берлине, Цюрихе, Риме, а также обо всех безымянных и безликих отелях, в которых ей предстоит жить во время гастролей.
— Но…
— До свидания, Руперт. — Тори положила трубку и выключила автоответчик: если Руперт так рассердился, значит, пресса уже взяла след, а Тори была вовсе не намерена отвечать на их звонки.
Однако возникла новая проблема: нужно ли предупредить Джонатана о том, что его ожидает? Ведь стоит прессе начать поиски (а она подозревала, что так и будет), стоит им только сопоставить факты, как сразу станет ясно, что «высокий, загорелый таинственный незнакомец» как две капли воды похож на высокого, загорелого соседа Тори.
Словно в ответ на ее опасения, зазвонил телефон. Автоответчик принял запрос от первого репортера, который сумел ее выследить.
Выбора не оставалось — надо пойти и предупредить Джонатана.
Идти к нему совсем не хотелось. То, что она ему скажет, не улучшит их отношений.
Хлопнула входная дверь, пришел отец.
— Здравствуй, дочка! — с теплой улыбкой сказал он. У него в руке была газета. — Опять про тебя пишут на первой странице, — он разложил газету на кухонном столе. — «Виктория одерживает победу у себя дома», — прочел он с довольной улыбкой.
Тори недовольно наморщила лоб:
— Да, мне уже сообщили.
— И фотография хорошая, — продолжал отец. Он не заметил ее недовольного лица. — На этот раз хотя бы похожа на саму себя, какой мы с мамой тебя любим.
Она не выдержала и подошла. Теперь понятно, почему Руперт так взбесился, увидев это фото.
«Сексуальная и страстная» — так обычно описывали образ Виктории Кэнан, а с фотографии смотрела обычная девчонка — радостная, счастливая. Блестящие, почти черные волосы, сияющие глаза, разрумянившиеся щеки, губы с бледно-розовым блеском.
— Руперт недоволен, — поделилась она с отцом, рассеянно просматривая статью под фотографией.
Отец скривился: у них с Рупертом была взаимная неприязнь.
— Он уже звонил? — спросил он, взглядом выражая сочувствие.
— Угу, — подтвердила она неопределенно, читая газету дальше. Вот оно, это место: «высокий, загорелый таинственный незнакомец»!
Ничего не поделаешь: придется идти и предупредить этого «таинственного незнакомца».
— Пап, я погуляю недолго, — сказала она неловко. — Если кто-нибудь позвонит — какие-нибудь репортеры, — ни в коем случае не упоминай имя Джонатана. И вообще скажи им, что меня здесь нет! — добавила она расстроено, услышав новый звонок.
— Понятно, — ответил отец. Он как раз дочитал до места, где говорилось о сопровождающем Тори, и бросил на нее сочувствующий взгляд. — Как, ты думаешь, отреагирует на все это Джонатан?
— Если учесть, что он приехал на остров отдохнуть, думаю, ему это не понравится, — заключила она.
— Тебе лучше сбегать туда, да, умница-красавица? — посмеиваясь, спросил отец.
Тори решила ехать на мотоцикле. По крайней мере Джонатан не обвинит ее, что она вынюхивает и подсматривает, — он непременно услышит шум мотоцикла!
Со стороны задней террасы не доносилось ни звука, поэтому Тори подъехала к главному входу, позвонила и стала ждать.
Безрезультатно прождав минут пять, она решила, что Джонатана нет дома, и вернулась к мотоциклу.
— В чем дело?
Она замерла — голос звучал холодно и вызывающе. Она медленно повернулась.
Джонатан стоял на пороге. Темные волосы влажно поблескивали, из-под синего банного халата выглядывали босые загорелые ноги.
Похоже, под халатом у него вообще ничего не было.
— Когда вы подъехали, я как раз принимал душ, — сказал он. — Чему обязан честью?
Он явно все еще сердился.
— Это для меня большая честь, — сухо ответила она, мгновенно занимая оборону. — Можно мне поговорить с вами несколько минут?
— Но мы, кажется, уже поговорили, — медленно ответил он.
— Наедине, — сказала она решительно.
Он огляделся: кроме двух сотен овец, никого вокруг не было. Он с презрением взглянул на нее:
— Боюсь, овцам наш разговор неинтересен. — Он даже не пытался скрыть сарказм.