Не искушай меня

Чейз Лоретта

Герцог уставился на неё.

– Почему нет?! Почему нет?!

Она поднесла указательный палец к губам и притронулась к месту, куда он её целовал.

– Немного ласки, небольшое поддразнивание.

Зоя изучила его лицо. И засмеялась.

– Не смешно, – сказал он.

– Ты так говоришь, потому что не можешь видеть своего выражения лица.

Выражения? У него не бывает выражений лица.

– Зоя!

– Тебе не понравилось? – спросила она. И добавила со смехом: –

Мне понравилось. Я никогда не целовала и не касалась другого мужчины, кроме Карима, а с ним это было так, словно ласкаешь мебель – мягкую мебель.

– Зоя, ты не можешь так говорить.

– О, я знаю, – ответила она. – Сестры мне говорили. Нельзя говорить это, Зоя. Нельзя говорить то. Но ты – не мои сёстры. Ты зрелый мужчина.

– Я мужчина, – ответил герцог. – И вовсе не привык сопротивляться соблазну. Если ты хочешь получить достойный выход в свет, устроиться и благополучно выйти замуж, тебе лучше не искушать меня.

Ему в голову пришла ужасная мысль.

– Боже милостивый, Зоя, ты хотя бы знаешь, как отказать?

Она покачала головой.

– Не так, как ты думаешь. Не в ласках и поцелуях. Всё, чему я когда-либо училась, это говорить «да».

– О, мой Бог.– Будь он другим человеком, из тех, кто склонен к проявлению эмоций, то он бы швырнул шляпу на землю и принялся вырывать на себе волосы.

В этот самый момент герцог Марчмонт наконец полностью осознал чудовищность задачи, которую на себя взвалил.

Он мог проложить ей путь в Общество, но она совершенно невинно подрывала бы его на каждом шагу. Или, возможно, из вредности. В конце концов, это же Зоя.

Но Зоя приходится дочерью человеку, заменившему Люсьену отца. В любом случае, сказал себе Марчмонт, он сказал, что возьмётся, и он никогда не нарушит данного им слова.

– Очень хорошо, – сказал он. – Я с этим разберусь.

Нет ничего легче.

Эти слова издевательски звенели у него в голове.

Он осмотрелся. Никого из тех, кто имел значение, поблизости не оказалось. Возможно, их никто не видел. Близость длилась меньше минуты, помимо всего прочего.

Герцог проговорил спокойно, о, слишком спокойно:

– Я присутствовал вчера на свадьбе принцессы Елизаветы. Принца-регента там не было – он болен. Но герцог Йоркский, его брат…

– Я знаю, – сказала она. – Мне пришлось заучить их всех наизусть.

– Хорошо, – сказал он. – Герцог Йоркский обещал поговорить с Регентом и проследить, чтобы ты получила приглашение. Он говорит, что вся королевская семья была глубоко тронута историей в «Дельфиан». Герцог Йоркский полагает, что, вероятнее всего, тебя пригласят в Малую гостиную на приём в честь дня рождения Принца-регента.

– Двадцать третьего числа этого месяца, – сказала

она. – Это не его день рождения. Но он родился в августе, как сказали мне сёстры, а Сезон заканчивается в июне, и все разъедутся в поместья. Никого не будет в Лондоне, чтобы его отпраздновать тогда.

Её сёстры были самыми утомительными из женщин. Однако они избавили его от изрядной порции скучных объяснений.

– Совершенно верно, – сказал он. – В отличие от обычных церемоний ты не застрянешь среди юных мисс, едва расставшихся с классной комнатой.

Зоя кивнула.

– Тогда не будет так бросаться в глаза мой возраст.

– Да, там ожидается немало других диковинок.

Она улыбнулась.

– Хорошо, поскольку, я понятия не имею, как выглядеть юной и наивной. Осталось не больше двух недель, и мне ещё многому нужно научиться и без того, чтобы изображать невинность.

– Ты сумеешь ухитриться и не сделать ничего возмутительного и скандального до этого времени? – спросил Люсьен без особой надежды.

– Если мне не станет слишком скучно, – ответила она. – Сейчас начинаю немного скучать.

Девушка повернулась и пошла назад.

Герцог засомневался, не подвёл ли его слух. Скучать? С ним? Никто не скучал с ним. Женщины никогда от него не уходили. Напротив, они делали всё возможное, чтобы продлить беседу.

Он сказал себе, что она просто хочет ему досадить. Скука, действительно. Нужно было зацеловать её до потери сознания. Это бы её научило.

О, да. И очень помогло сделать её респектабельной.

Он пошёл за ней.

– Тебе не следует бродить по Лондону одной.

– Я не одна. Со мной моя горничная.

– Горничной недостаточно, и она, прежде всего, не должна была позволять тебе удирать, – проговорил он, хотя сомневался, что даже кавалерия смогла бы удержать Зою.

– Я её заставила, – сказала она. – Сёстры должны были прийти. Они приходят ежедневно и рассказывают мне, как ходить, как сидеть и наливать чай, что говорить и что не говорить.

Люсьен ощутил укол чего-то схожего с совестью, с которой он был знаком лишь отдалённо. С другой стороны, это мог быть страх – что было более вероятным в сложившихся обстоятельствах.

Зоя, потерявшаяся в Лондоне. Зоя, одна. Зоя, которая не умеет говорить «нет».

Он сказал спокойно, почти спокойно:

– Ты жаловалась, что сидишь взаперти в доме. Ты была закупорена в этом грязном кэбе. То, что тебе требуется, это поездка в моей двуколке. – Герцог наклонился к ней и принюхался. Она всё ещё пахла слишком вкусно, как летний сад. Он заставил себя отодвинуться, пока запах, вид или звучание не привели его к очередной ужасной ошибке.

– Тебе крайне необходимо проветриться, – сказал он. – Ты начинаешь покрываться плесенью.