Не изгой
Шрифт:
Вся команда любила ее, но всегда — буквально всегда — когда появлялась «Хоккейная Мама» Элис Райдер. Эта часть моей мамы была тем, что я унаследовал, и что теперь выходило на поверхность, когда моя девочка сместилась… и тогда я увидел парня.
Я хотел оторвать ему голову прямо сейчас. Прямо, блядь, сейчас.
— Эй. О. Вау. Воу. Ладно.
Я двинулся вперед, но Хендрикс прыгнул передо мной. Он моргал, на его лице было растерянное выражением. Его напиток исчез. Куда он делся? Как и
— Не могу поверить, что делаю это, никогда не видел, чтобы ты себя так вел, но возьми себя в руки. У тебя такой же взгляд, когда ты пытаешься разозлить тафгая. Сейчас. Успокойся, прежде чем отправишься туда… (примеч. Тафгай — игрок хоккейной команды, основной задачей которого является препятствование развитию успеха соперников силовыми приёмами, устрашение противника, драки на льду, «выключение» из игры наиболее опасных форвардов команды-соперника и защита самых ценных игроков своей команды)
Я не дал ему закончить то, что, черт возьми, он собирался сказать. Я свалил.
Любил Хендрикса, но я уже ушел.
Парень стоял рядом с моей девочкой. Он уяснит. Как и он. Все присутствующие в комнате уяснят. Я собирался заявить на ее свои права по-крупному, черт возьми.
Я был почти на месте.
Этот парень… во что, черт возьми, он был одет?
Он был пьян. Я понял это сразу. Его лицо раскраснелось и покрылось потом. Глаза были расширены. Он размахивал рукой с пустым стаканом и приближался к ней с каждым шагом. Его взгляд блуждал по всему помещению.
Я немного отошел.
Ее голова была опущена. Я мог видеть ее профиль, и она прикусила губу.
Только не губа. Это я должен был кусать, не она.
Это были мысли, которые я должен был высказать позже, потому что сейчас было неподходящее время для того, чтобы озвучивать свои намерения, а их у меня было достаточно. Херова туча намерений, когда дело касалось ее, ее тела, ее киски, рта, груди, ног. Неё. Только неё.
Я не был тупицей. Я реагировал на какие-то внутренние эмоции, к которым никогда раньше не обращался. У меня никогда не было подобной реакции, и я видел — и был с — некоторыми по-настоящему горячими женщинами. Это было связано с работой, когда мы время от времени тусовались с супермоделями или нас просили позировать для фотосессий, чтобы привлечь внимание к какому-то делу.
Но эта женщина, эта реакция была не просто физической, хотя мне не нужно было подливать бензина в это пламя. Оно пылало и собиралось снести все здание, так что мне нужна была гребаная секунда.
И я взял ее.
Я остановился, потянувшись за водой к Алексу, другому товарищу по команде, который тоже заметил меня. Его брови были высоко подняты, а взгляд устремлен помимо меня. Я знал, что там был Хендрикс, и когда продолжил двигаться, я знал, что Алекс встал позади меня. Они были там, чтобы на моих запястьях не оказались наручники, потому что они оба знали, что у меня был вспыльчивый характер, и когда он менялся, мне было наплевать на разрушения, которые я собирался учинить.
Потом я оказался у их маленького сборища… и она не посмотрела на меня.
Я был там. Прямо рядом с ней. Не может быть, чтобы
Она подавила дрожь.
Я видел это, и хорошо. Она не была так безразлична ко мне, как пыталась казаться.
Я увидел, как дрожь пробежала по ее спине, и она сглотнула, все еще старательно избегая моего взгляда.
— Привет!
У парня, с другой стороны, была противоположная реакция.
Рот открыт. Глаза вылезают из орбит. Он чуть не выронил свой пустой стакан, которым размахивал несколько мгновений назад.
Алекс обошел группу, посмеиваясь, протянул руку и забрал его из вялых пальцев парня. Парень этого не заметил. Он был сосредоточен на мне.
— Ты… ты… ва-а-а-ау. Это Кат Райден, Шай. Кат «Жнец» Райдер.
Я подавил внутренний стон. Была причина, по которой мне дали имя талисмана команды в качестве прозвища… все из-за одной игры, в которой я выплеснул такой же гнев на нескольких игроков соперника. Их было примерно пятеро. Единственным, кому не досталось от меня, был вратарь, и то потому, что к тому времени меня уже оттащили в штрафную.
Он протянул руку.
— Я твой большой, очень, очень, очень большой фанат. Ну, вообще-то, всей команды. — Он все еще протягивал руку. У меня не было намерения пожимать его руку, не потому что я был груб или потому что он находился в личном пространстве моей девочки, а потому что он был потным, и я мог сказать это, просто взглянув на него. Он указал на меня другой рукой. — Я только что говорил Шайенн, что не могу дождаться вашей игры в воскресенье. Скоро вся ваша команда на пару дней приедет туда, где я работаю. Шайенн работает со мной. — Он заметил Алекса и вздрогнул. — Ух ты! — Затем Хендрикса. — Дважды ух ты! Шайенн, ты видишь этих парней? — Он прошептал последний вопрос, и к этому времени я уже был сконцентрирован.
Полностью.
Шайенн. Ее звали Шайенн.
Парень перестал существовать для меня, но она — нет. Она боролась с притяжением между нами.
Я мог видеть борьбу на ее лице. Там бурлила целая куча эмоций.
Страх… как удар под дых в мою грудь.
Затем изумление. Я гордился тем, что видел это.
И снова страх. За мной наблюдали, но я не хотел отступать.
— Детка, — это слово вырвалось у меня шепотом, прежде чем я смог себя остановить.
Ее голова повернулась в мою сторону, но не глаза. Они были сфокусированы где-то ниже моего лица. Она избегала встречаться со мной взглядом. Какого хрена?
Я услышал, как ребята замолчали, все услышали то, что я только что озвучил в этом единственном слове.
Затем Алекс оттащил другого парня в сторону, для его безопасности, если он был умен, и я приблизился, протягивая руку.
Я коснулся ее руки, и она застыла, когда я почувствовал, как по ней пробежала дрожь.
— Нет-нет. — Я придвинулся еще ближе, наклонив голову. Она почти касалась меня, и я чувствовал, как она дрожит. Я понизил голос. — Это из-за меня? Ты меня боишься?
Мне нужно было быть умным.