Не лидер
Шрифт:
Пустую обёртку я закинул в сейф, задвинув поглубже. Факт подделки мною директорской визы с большой вероятностью рано или поздно вскроется. На кого подумает глава интерната “Хиро” — думаю, сразу понятно. Уверен, мелких косяков за секретуткой накопилось множество — так всегда бывает. Получив же весомый повод проверить подчинённую, директор обязательно их припомнит, когда найдет такое! До полиции вряд ли дойдёт — но с волчьим билетом кое-кто на улицу обязательно вылетит!
М-да. Может, конечно, и не сработать — на коленке же буквально слепил “улику”. Опять же, она и сама может найти обёртку раньше других — все
* * *
— А я всё думал — когда ж ты опять уклоняться от несения службы начнёшь. Больше половины триместра прошло — и ни одной “болезни”, — Ишимура как всегда был в своём репертуаре.
А ещё, зараза такая, припёрся к минивэну самым первым, даже Широхиме обогнал. Разумеется, при кураторе я не стал ничего рассказывать одногруппникам, только упомянул, что увольнительную взял постольку поскольку поеду за новой информацией о родителях — и что новые распечатки оставил у мико на парте в классе*.
В интернате вопросы семьи полагаются святыми — слишком много среди учащихся подростков-сирот или из неполных семей. Даже тайчо заткнулся и не посмел прокомментировать в своей манере. А я что? Не соврал ничуть: наконец-то я хоть что-то узнаю о своей матери. Хотя бы имя.
* * *
…Только поднявшись по эскалатору в знакомый прозрачный павильон, я вдруг сообразил, что невольно проверил способность симбионта не только самому скрыться от детекторной системы пограничного контроля, но и протащить неучтённый груз, в данном случае кучу ценной макулатуры. А это значит — я смело могу забирать у Колоскова флешку: теперь ничего мне не мешает безопасно держать носитель информации при себе. И увезти его с собой в США.
Глава 36
36.
— Мистер Аллан Смит? — с акцентом на японском поинтересовалась у меня сотрудница американского посольства. Классическая такая немолодая негритянка “в теле” с непослушными чёрными кучерявыми волосами на голове, но в деловом костюме с юбкой-”карандашом” и в туфлях-лодочках в тон.
— Да, мэм, — на английском ответил ей я, протягивая полученное вчера от морпеха-курьера официальное письмо-приглашение. Заодно узнал, что “А.” — это “Аллан”. Уже третье имя и фамилия за последние полгода: словно шпион какой.
— Знаете английский, — с лёгким облегчением констатировала секретарь. “Второй секретарь первого помощника посла” — значилось у неё на бейдже. — Прошу за мной. Раз все здесь — чего тянуть…
После более чем полугода общения практически исключительно с японцами и к ним культурно примкнувшими иномирянами слишком простой в плане обращения к кому-то язык даже вызывал некоторый дискомфорт. В русском есть хотя бы формы “ты/вы”, позволяющие подчеркнуть близость или, наоборот, безлично-уважительное отношение, на английском же “you” на все случаи жизни. А учитывая национальную американскую манеру строить фразы — часто возникает ощущение, что тебе “тыкают” совершенно незнакомые люди. Эх, опять привыкать…
— “Все здесь”, мэм? — переспросил я, пытаясь не отстать. Для своей комплекции дама двигалась очень шустро… А ещё оказалась выше меня на полголовы.
За последние месяцы я подрос на несколько сантиметров, но чёртова кома, пришедшаяся на период максимально быстрого детского роста, будет мне аукаться теперь всю жизнь. Хорошо хоть мышцы и рефлексы в порядок привёл. И по поводу роста комплексовать не буду: Ичиро-сенсей как-то посвятил половину занятия объяснениям, в чём твоё преимущество в драке, если ты дылда и если ты практически гном. До второго мне всё-таки далеко, но полезную инфу я запомнил.
— Сегодня пять человек проходят церемонию принесения гражданской присяги, — пояснила мне собеседница, и с едва заметным весельем в голосе добавила: — Но достаточно крепкие нервы, чтобы приехать ровно к назначенному сроку — нашлись только у тебя.
Пришлось напрячься, чтобы не хмыкнуть вслух в ответ на последнюю фразу. Не могу упрекнуть местных, что они хотят свалить из родной страны: слишком уж специфичным местом стала их родина. Да и сам я, получив уведомление из посольства, чего уж скрывать — вздохнул с облегчением. Но это у меня после совершеннолетия оставалась перспектива эмигрировать в Россию и начать там новую жизнь — а для многих японцев положительная оценка генетического теста была последней, зачастую призрачной надеждой что-то для себя изменить.
* * *
К некоторому моему удивлению, секретарь вывела меня во внутренний двор посольского здания. Довольно большой внутренний двор, где поместилась широкая, идеально круглая площадка из мозаичной плитки, изображающая белоголового орлана со стрелами в одной лапе и оливковой ветвью в другой — национальный герб США. Вокруг хватило места для нескольких кряжистых дубов (!), полукруга из высоких флагштоков, на которых реяли звёздно-полосатые полотнища и небольшой трибунки под ними.
По бокам от возвышения пока скучали с инструментами музыканты: шесть человек, похоже, изображающие торжественный оркестр. А вот морпехи, вставшие “на караул” по одному под каждым флагом, себе лишних эмоций не позволили даже тогда, когда из другого входа выбралась четвёрка японцев с двумя сопровождающими.
Вид у трёх мужчин и одной молодой девушки был самый что ни на есть пришибленный — достаточно сказать, что они сходу начали быстро кланяться всем подряд и через слово повторять “извините”. Меня подобное проявление банального смущения и беспокойства, преломленного в призме местной культурной традиции уже не коробило как раньше, но беззвучно вздохнуть — заставило.
Понимали бы они, как это смотрится в глазах носителей иного менталитета… Хотя, может и понимают. Просто переломить себя не могут. Возможно — кто-то и после переезда в США не сможет приспособиться. И тогда где-то на задворках новостных порталов опять появятся короткая заметка “получив замечание от начальника поднялся на крышу и спрыгнул вниз” или “после размолвки с мужем покончила с собой, перед этим задушив детей*”. Столкновение культур — это порой страшно и больно.
[*Один из совершенно реальных случаев, правда, относящийся к концу 60-х годов прошлого века. Японка-эмигрант в первом поколении вышла замуж за американца, родила троих детей. Через десять лет в общем-то счастливой совместной жизни произошла крупная разборка, в результате которой муж-американец в сердцах бросил что-то вроде “да катитесь вы” и уехал из дома куда глаза глядят. Именно сам уехал — никого не выгонял. Но японка восприняла это как потерю единственного источника средств к существованию… и поступила так, как требовал менталитет. “Самоубийство — лучший выход”. А детей убила собственными руками, чтобы не мучались без родителей.]