(не) Любимый сосед
Шрифт:
А он все это время к свадьбе готовился… С другой.
— Матвей, если я хоть что-то значу для тебя. И если все твои слова были правдой — отпусти меня, делить тебя с другой я не буду.
Ну вот, я плачу. Только очень тихо, беззвучно. Слезы сердце обмывают, а на лице тень.
— Не могу, — качает головой, — Куда я тебя отпущу?
Он подходит ближе и аккуратно касается талии, сжимая в объятиях. Сопротивляться нет сил, но я не обнимаю в ответ, руки просто болтаются вдоль туловища.
— Ты же моя, Маш, — целует в макушку, — Моя
— Мот, — заглядываю ему в глаза, поднимая голову вверх, — Отпусти.
Качает головой.
— Пожалуйста…
— Маленькая, нет, ты сгоряча сейчас это говоришь. Давай переждем ночь, завтра утром все обсудим. Не руби с плеча.
Он так ничего и не понял. Нет никакого завтра.
— Ладно, — соглашаюсь, уже зная, что как только он закроет глаза и уснет. Я уйду.
Вот и все. Теперь уже точно все.
Глава 28
— Маша, я знаю, что ты там! Открой дверь, — не знаю, сколько по времени длится эта пытка. Но я хочу, чтобы она скорее закончилась. Матвей пытается достучаться уже минут сорок, и я из последних сил держусь, чтобы не открыть ему эту чертову дверь.
Будет только хуже. Если уж ставить точку, то окончательно. А рвет то как на куски, даже дышать не могу. Сижу на полу, облокотившись об нее, слышу его удары, звонкую трель от дверного звонка, и все как в фильме. Только я мечтала о сказке по типу "Золушка", а вышла самая что ни на есть драма. Со всеми ее прелестями.
Слез не осталось, только боль. Давящая грудную клетку, сводящая с ума, сжимающая в тиски. А еще в голове постоянно прокручиваются наши с ним моменты. И я как собственный палач с упоением их смакую, гоняя по кругу.
— Ну, маленькая, что же ты делаешь? Нельзя так. Открой дверь.
А как можно? Скажи мне!
— Маш, я все исправлю. Решу. Тошно мне, слышишь? Открой! — снова удар.
И мне тошно. Так тошно, что хочется выть. Чем я и занимаюсь.
На какое-то время за дверью стихает, и я не верю, что все. Неужели ушел? Да быть не может.
Поднимаюсь на негнущихся ногах и заглядываю в глазок. Тут. Матвей ходит кругами по лестничной клетке, закинув голову назад. Разминает шею, спину. Его тоже ломает, как и меня. Мы по ушли застряли в дерьме. И в друг друге. Кто-то из нас должен быть умнее и прекратить этот порочный круг. Пускай уже это буду я.
Мот снова подходит к двери, одной рукой прислоняется к стене, звонит. Еще, еще и еще раз.
Отхожу все дальше от него, вглубь квартиры, чтобы не было соблазна открыть. Слышу его крик, зовет меня. Отвлекаюсь на вибрирующий телефон на тумбе. Специально отключила звук, чтобы дома была полная тишина. Сотни пропущенных от Мота, еще сотня таких же сообщений. И я ни одно не прочитала. Страшно мне.
На дисплее высвечивается "Мама", черт, если не возьму трубку, будет куча вопросов. А если возьму, тоже начнутся. Короче, без вариантов.
— Да, — голос бесцветный. Словно в нем нет жизни.
— Дочка, привет, — она щебечет, у нее все хорошо, — Ты не забыла про папин юбилей? Мы все ждем тебя, — делает паузу, — Вас!
— Мам, я буду одна, — ха! Когда врала матери, что буду не одна, ведь реально Мота на эту роль не рассматривала. А сейчас то жених есть, только не мой. Ликин.
— Ну Маша, — укоризненный тон, — Как так? Я уже тете Свете все уши прожужжала. Она даже не поверила. А что я людям то скажу?
— Мам, — глушу рыдания, — А так важно, что скажут люди? Да?
— Конечно, что за глупости? И так все спрашивают, почему ты до сих пор не замужем. Мол может характер у тебя не сахар.
Смеюсь. Ну вот полный писец же! Людям так скучно живется, что нужно залезть в чужую жизнь.
— Мам, мы расстались. Так и скажи своим подружкам, тетям и всем тем, кому не плевать на мою личную жизнь, — огразыюсь. Хочу сбросить вызов, но сдерживаю себя. Потом будет еще хуже.
— Надо же. Бросил тебя? Не выдержал?
Бам! Прямой выстрел в сердце. Вариант, что ушла я — не рассматривается. Ведь только я могу быть проблемной, только меня могут бросить, только от меня уходят.
— Нет, мам. Я ушла сама! — жду хоть каплю поддержки. Ну, давай, ты же мать! Скажи ласковое слово, погладь, приложи к груди.
— Ну и глупость сделала. Мужика и так тяжело найти, а ты разбрасываешься, — бесполезно, нет смысла ждать понимания, — Ладно, Мария, побежала я. Нужно еще придумать, что всем сказать. Ждем тебя.
Вот и все. Нужно придумать, что всем сказать… Все — важнее собственной дочери. Кидаю телефон на кровать, падаю на колени, закрывая уши руками. Он прекратит ломиться или нет?
Я хочу покоя и тишины! Дайте мне воздуха. Мне, черт возьми, адски, невыносимо больно!
Наконец этот шум смолкает. Я лежу на полу, свернувшись калачиком. Слезы стекают на пушистый белый ковер, хотя он уже не так и пушистый. Больше похож на мокрую собаку. Может кстати собаку завести, чтобы не так одиноко было?
Снова вибрация телефона. Я знаю, что это он. Потому что за последние сутки только от него и поступают звонки. Кроме того "поддерживающего" материнского звонка. И я как маньячка каждый раз смотрю на мигающий экран, на его имя на дисплее. И фотку. Это мы в кровати, счастливые. Сфотографировала с утра, пока Мот спал, и поставила на обои. Чтобы любоваться нами. А теперь это фото — триггер.
Звонок с незнакомого номера. Может Матвей взял чей-то телефон? А вдруг что-то случилось? Черт, нет, надо взять. Не могу я себя изводить догадками.
— Алло, слушаю.
— Ионова Мария? — женский звонкий голос.
— Да, а вы кто?
— Меня зовут Юлия, позывной Юла. Вы оставляли заявку на вступление в добровольческий поисковой отряд. Все верно?
Я аж бодрюсь, присаживаясь поудобнее. Отвечаю ей утвердительно.
— Отлично! У нас не хватает людей, срочно нужна помощь. Вы сможете подъехать и помочь в поисках?