Не мешайте девушке упасть
Шрифт:
– Он арестован?
– Нет. Жизнь в наше время казалась ему невеселой, и я отправил его отдохнуть к одному моему другу, работающему шофером у сатаны.
– Ты его убил?
– Ну, Фрэд, не порть себе кровь, – говорю я, улыбаясь. – Твой подручный был совершенно невозможным человеком. Даже имея в кишках десять тонн свинца, он пытался сделать мне больно. Будь логичен: я ведь у вас никогда ничего не просил.
– Мне его шлепнуть? – настаивает карлик.
Я злюсь.
– Эй, обмылок, ты меня заколебал.
Я поворачиваюсь к длинному Фрэду.
– Скажи своей моське, чтобы он заткнулся, или я проломлю ему черепок, как датскому теленку... Я пришел поговорить, а не реконструировать Верденское сражение. Но толкать речь перЕд твоими бойскаутами не буду! Прикажи им пойти прогуляться. Сейчас как раз красиво светит луна. Надо этим пользоваться,
Этот совет приходится его парням не по вкусу. Они ворчат, глядя на меня с лютой ненавистью.
– Не слушай его! – говорит малый с кустистыми бровями. – Он тебя замочит, как Фару. Этот гад – просто эпидемия.
– Если вы не будете дурить, ничего не случится. Доказательство – вот моя пушка! Смелый шаг, а, малыши? Вы бы наложили в штаны, но я привык играть по-крупному.
Кажется, мой жест поколебал предубеждение Фрэда.
Он подходит к комоду, достает из ящика автомат, снимает его с предохранителя и кладет на стол.
– Уйдите! – приказывает он своим людям.
– Ты чокнулся, Фрэд! – протестует карлик.
Фрэд, ни слова не говоря, наклоняет его кресло, как обычно делают, когда хотят согнать с сиденья кошку.
Все выходят из комнаты, и мы остаемся втроем.
Атмосфера заметно разрядилась. Фрэд делает знак, что я могу начинать. Тогда, глядя на белокурые волосы Жизель, я поднимаюсь на трибуну.
– Старина Фрэд, я начну сначала. То, что я тебе скажу, будет истинной правдой. Разумеется, это твое дело, верить мне или нет... Я только замечу, что пришел к тебе один, как взрослый. Так что, как ты понимаешь, я не собираюсь устраивать государственный переворот.
Он доброжелательно качает головой, а у меня появляется мысль, что все пройдет хорошо.
– Для начала даю тебе слово, что в данный момент в полиции не работаю. Я не в отставке, но пахать на нынешний режим не хочу. Я имею претензию выбирать себе начальство. Таким образом, стоящий перед тобой не легавый, а просто человек, как все. А теперь скажи мне, кто ваш шеф.
– Шеф я, – отвечает он.
– Ты шеф этой компании придурков, согласен, а я хочу знать, кто возглавляет всю организацию.
Он молчит. Его челюсти сжаты, глаза жесткие и горят.
– Я тебе говорю: всем заправляю я!
– А я тебе говорю, что нет и что ты врешь! И я тебе это докажу, деревянная голова! Если бы ты был главным боссом, зачем бы стал посылать приказы через музыкантов, раз живешь с шайкой?
Мой аргумент бьет его, как прямой правой.
– Твоя шайка не «кенгуру», потому что «кенгуру» уничтожили. Но она состоит на службе у одного из уцелевших членов знаменитой банды. Не желая рисковать, он руководит вами с расстояния и предпочитает, чтобы даже его люди не знали его в лицо. Он выбирает дела и передает инструкции хорошо продуманным способом. Я уверен, что ты сам его не знаешь. Ты только заместитель. Но раз способа связаться с боссом нет, я буду разговаривать с тобой, как будто ты всемогущ.
Видишь ли, случай сделал так, что наши дороги пересеклись. Фару по ошибке выстрелил в меня, из-за чего мне захотелось его найти. Ужиная, я перехватил сообщение морзянкой; постепенно я понял, что к чему, а поскольку мои мозги иногда все-таки работают, мне захотелось тоже послать сообщение музыкальным кодом, раз это сегодня в моде... Короче, после ряда событий я унаследовал лампу.
Лучшего эффекта не добился бы даже парень по имени Аладдин со своей волшебной лампой. Длинный Фрэд встает, как при исполнении национального гимна. Он весь белый и дрожит.
– Что... что ты сказал?
– Да, лампа у меня. Это тебя удивляет? Со мной надо быть готовым ко всему.
Здесь я открываю скобку: только между нами, с этого момента я продвигаюсь в чертовски густом тумане, а все потому, что не знаю, в чем ценность этой самой лампы. Сколько бы я ни прокручивал этот вопрос, никак не могу составить об этом представление. Но признаться Фрэду в своем невежестве я не могу, потому что тогда он здорово надо мной посмеется. Если ему захочется, он сможет поклясться, что в ней фото Тино Росси, и узнать правду я смогу, только попытавшись пересчитать ему клыки. Значит, единственный способ провести все тип-топ – сделать вид, что я знаю все. Уловили? Ну молодцы, Я закрываю скобку, чтобы не было сквозняков.
– Лампа у тебя... – повторяет он как заведенный.
Это начинает действовать мне на нервы. Если он свихнется, я никогда не сумею узнать правду о лампе.
– Не стой как по башке шарахнутый. Да, эта штука у меня, что позволяет мне явиться руки в брюки в ваше логово. Лампа в надежном месте. Если со мной случится какая-то неприятность, даже если я просто поскользнусь на банановой кожуре, она отправится прямиком в полицию, и, чтобы отбить ее, тебе понадобится целый армейский корпус. И еще: не рассчитывай, что сумеешь заставить меня сказать, где она, силовыми методами. Даже если я проявлю слабость, тебе это ничего не даст. Я отнес фараонам маленькую коробочку, не объясняя, что в ней, но сказал/что только лично я могу взять ее. Если за ней явится посыльный, даже с написанной моей рукой запиской, самое безобидное, что они могут сделать, это сунуть его в уютную камеру и устроить поиски пятого угла, чтобы он выложил, где я.
Фрэд с задумчивым видом рассматривает меня.
– А что ты за нее хочешь?
– Не говори так, ты затруднишь наш разговор.
– Сколько?
Я пожимаю плечами.
– Минутку, красавчик! Прежде чем говорить о делах, мне нужны кое-какие сведения. Во-первых, я хочу знать, у кого вы сперли эту штуку.
Мой вопрос его сильно озадачивает. Потом его лицо проясняется: он думает, что я устраиваю ему проверку.
– Кончай валять дурака, Сан-Антонио. Ты прекрасно знаешь, что мы стащили ее с завода в Альзасе, где фрицы дорабатывают свое изобретение.