Не место для людей
Шрифт:
Крошечный отряд Виктора оказался зажат между двух внушительных по меркам Срединного Мира армий. Пять тысяч у Убийцы в белом плаще. Несколько сотен – до полутысячи, наверное, – у Красных Беретов. Они, конечно, с формальной точки зрения ещё никого не предали, не начали забрасывать его людей файерболами, сиречь огнешарами, как сказал бы колдун Святозар, но Драконы в таких вещах не ошибаются.
А сверху на них опускались сверкающие шары не успевших по-настоящему родиться миров. Не успевших сформироваться и вырасти.
…Недоношенных. Всё-таки когда-то, в совсем иной жизни, Виктор был врачом. Просто врачом, и достаточно неплохим. И вот это слово – «недоношенных» – словно сдвинуло что-то в сознании.
Прямо на них, на весеннее, подраскисшее от талых вод поле опускался громадный сияющий пузырь; сейчас он казался размером с футбольный стадион. И опускался он аккурат на границе леса, почти посередине между отрядом Виктора и ратью Убийцы.
Мелькнули призрачные очертания высоких тонких башенок. Что-то знакомое, очень знакомое…
…Старинные дома, узкие улочки, круто взбирающиеся в гору, узкая колея стальных рельсов и музейного вида трамвайчик. Стоп! Я ведь уже это видел!
…Да, уже видел. Один из миров, что успел показать ему Обжора. Одна из крошечных, не успевших вырасти Вселенных. И да, вот они, поднимающиеся над островерхими черепичными крышами щупальца, тонкие, лиловые, извивающиеся.
Тот самый монстр, что походя жрал людей, подхватывая их с брусчатки обречённого городка. Местный Ктулху, или как тебя там?.. Или нет, не жрал, обращал во прах!..
Исполинский пузырь врезался в мокрую землю, та брызнула, словно вода. Крыши и башенки дрожали, исчезая, исчезала и сверкающая пелена, обволакивавшая жуткое видение. Остался не то пруд, не то озерцо с тёмной водой, по краям которого стояли жалкие руины чудом уцелевших зданий, разрушенные и обугленные, выгнутые вверх, оборванные рельсы, половинка старого трамвая, завалившаяся набок. Над озерцом поднимался пар и…
Те самые щупальца. Иные извивались, подобно осьминожьим; иные оказались многосуставчатыми, на манер ног паука-сенокосца. Безумно длинные, они поднимались и поднимались над поверхностью, хотя самого чудища видно не было.
Конечности тянулись на десятки метров, дёргались, выгибались, содрогались; было в этих движениях что-то абсолютно чуждое, словно Прирождённые отправили в сияющем пузыре идею абсолютного монстра, вобравшего все человеческие страхи.
Тёмная вода в новорождённом озерце закипела; пар поднимался всё выше.
И воинство Убийцы, и Красные Береты, и ничтожный по сравнению с ними отряд Виктора так и замерли, изумлённо глядя на явившийся ужас.
А сверху, пробивая небо, неторопливо, словно и в самом деле воздушный десант, опускались новые шары.
Медлить было нельзя, и всё-таки Дракон медлил; щупальца явившейся твари дёргались из стороны в сторону, словно слепые. Точно кто-то шарил во тьме, пытаясь отыскать потерянное.
Стражи Серых Пределов, бывалые, тёртые, мытые во всех щёлоках, сохраняли хладнокровие. А вот у Убийцы кто-то, похоже, не выдержал – а может, всё произошло случайно.
С ближайшего к монстру фланга несколько фигур бросились прочь.
Щупальца напряглись, удлинились с дивной быстротой, словно выстреливая сами собою, собственной плотью. Одно, змеящееся, обхватило подвернувшегося беглеца, ещё одно, паучье-изломанное, хлестнуло, словно кнут, по спине другого.
Вопли ввинтились в виски, голову заломило. Человеческие фигуры ломались, складывались и осыпались, от них отпадали чёрные пласты, словно кора с умершего дерева; в прах обращалось всё: одежда, кожа, мышцы, кости.
Хаосу было всё равно, что разрушать.
Щупальца хлестнули и по нагим деревьям на краю поля; один за другим рушились наземь стволы. Существо в тёмной воде заворочалось, Виктор ощущал, как вздрагивает земля, как толстенные бока воплотившегося монстра расталкивают вширь берега, как ёрзает тварь, то ли устраиваясь поудобнее, то ли, напротив, пытаясь выбраться из логовища.
Красные Береты, надо отдать им должное, не дрогнули. Держали строй, почти как на параде, и не двигались.
Ветер уныло и обречённо взвыл над полем, словно его тоже рвали фиолетовые конечности, сквозь которые ему пришлось пронестись. Армия Убийцы качнулась, отшагнула назад, теряя строй.
– Владыка! – Лой подала коня вперёд, встала стремя в стремя. – Позволь мне, Владыка!
Нет, Кошка. Я не пошлю тебя в этот бой. Я люблю Тэль, но и смотреть, как ты обращаешься в пепел, не стану!
Виктор перекинулся. Обернулся, даже не заметив, вырос, ударил хвостом о землю, напружинил лапы.
– Не позволяю! – проревел Дракон. – И никому не позволю! Тэль, Лой, стражи – на нас идут Прирождённые, идут, как никогда ещё не пытались! Я должен управиться с ними, остальные – ваша забота! Продержитесь, пока я разберусь с этой нечистью!
Нотти и Сева застыли, совершенно как в детстве держась за руки. Дочь смотрела на Виктора, широко раскрыв глаза, вдруг сделавшиеся, как и у Тэль, на пол-лица.
– Слушайте мать, вы, оба!
– Да, отец, – почтительно, несмотря ни на что, ответил Всеволод. Досадливо дёрнул сестру – не молчи, мол!
Виктор глянул на них вновь. Красивые, крепкие – а Севку ты так и не научил перекидываться в дракона, всё думал – рановато ещё, пусть окрепнет, подготовится, созреет… вот и перезрело всё, похоже.
– Смотри! – взвизгнула вдруг Тэль, но Виктор уже и сам ощутил движение твари – стремительно удлиняясь, на них летела паучья лапа, вся изломанная, вся в нелепых и странных суставах, словно малыш карандашом черкнул по серому небу.