Не место для якоря
Шрифт:
Наш путь пролегал к городу Айхал в Якутии. Именно здесь располагался летний лагерь для исследователей, он же Центр тренировок и повышения квалификации космических работников преимущественно из Российской Федерации. Когда-то там была зона вечной мерзлоты, и именно это привлекло в этот район сотрудников космофлота. Людей в округе почти нет, зато река присутствует и ландшафт практически нетронутый. Здесь и построили этот уединенный центр. Он считался частью города, хотя и располагался в пятнадцати километрах от него. Центр жил совершенно изолированно, местные в него не допускались, а прогресс в свою очередь не доходил до местных. Когда поставили климатические вышки, чтобы в Центре можно было спокойно поработать и комфортно существовать, местные, всё ещё игнорируя технологию трехмерной печати, начали активно развивать земледельчество. Поэтому получилась
Вскоре это многообразие предстало и перед моими глазами. Я увидела тонкую ленту реки и даже не город, а поселок со множеством частных домов с красными крышами из пластиковой черепицы и редкими вкраплениями высоток не больше тридцати этажей. По другую сторону Сохсолооха раскинулся лагерь. Он занимал квадратное пространство и был около двух километров в длину и в ширину. Его огораживал высокий прозрачный забор с каким-то магнитным полем, которое слегка переливалось голубоватыми отсветами. А внутри была явно регулируемая климатическая зона со множеством газонов, выстриженных кустарников, прудиков, небольших жилых домиков и зданий покрупнее с лабораториями, учебными комнатами и инженерными отсеками. Отдельно выделялся большой крытый ангар, а в целом вид не вызывал опасений, и я даже не могла применить к этому мирному пейзажу слово "испытания", а именно они меня и ждали. Правда, когда уже мы стали спускаться на площадку на крыше ангара, я решила поглядеть по сторонам и увидела километрах в двадцати отсюда серебристые очертания огромного замкнутого сооружения, которое, по-видимому, было одним из полигонов.
Флаер высадил меня на крыше и сразу улетел, видимо, женщине нужно было в сам Айхал. Я подошла к информационной панели и привычно приложила палец, а затем терпеливо подождала, пока просканируют сетчатку. После завершения этого действия место подо мной преобразовалось в лифтовую площадку, и меня медленно унесло внутрь ангара. Я оказалась в просторном нерабочем помещении и не видела, есть ли внутри ангара какие-либо транспортные средства. Открывать двери по краям холла и интересоваться содержимым отсеков не было никакого смысла, всё равно ведь нет допуска. Поэтому я просто последовала к светящейся вывеске "выход" и собственно вышла наружу. Тут снова стояла информационная панель, я поискала по ней домик, где мне предстояло жить, а потом подключила планшет и загрузила карту лагеря. Никакой регистрации здесь не нужно, я получила приглашение сюда, а как только прикоснулась пальцем к панели, система получила сигнал о моем прибытии.
За мной из ангара вышел высокий парень, слишком мускулистый для своих тринадцати, хотя мне ли судить? Я никогда не видела подростков своего возраста с какой-либо военной генной модификацией. В моей неспециализированной школе вообще было мало учеников с изменениями, в классе я и вовсе была одна такая. Особых школ для людей, подобных мне, не было, поэтому я просто училось в естественно-математическом классе для самых обычных детей. Наверное, теперь мои одноклассники уже получили чипы или даже микры. Им осталось приспособиться к ним, и уже через год они станут неотделимы, так как весь мыслительный процесс человека с присоединенным к нему микропроцессором и сетевым каналом кардинально меняется. Если его извлечь, знания останутся на уровне школы, а со временем и то позабудется. А мало кто хорошо учится в школе, зная, что скоро станет ходячей энциклопедией без малейших усилий со своей стороны. Я была одной из лучших по баллам, потому что пыталась учиться думать и запоминать самостоятельно, чтобы получить свой шанс на другую жизнь. Каждому генномодифицированному, который видит своё будущее в дальней космической разведке, приходится учиться думать самому. Поэтому даже самая дорогая модификация не является гарантией приглашения в лагерь.
Возможно, мне не стоило так шарахаться от панели, завидев этого парня. Я должна была завести с ним разговор или просто поздороваться. Я теперь могу уже заводить друзей, хоть мой путь ещё и не определен, но это люди, в среде которых я хотела бы провести свою жизнь. В школе у одноклассников практически не возникает чувство эмоциональной привязанности. Мы все знали, что будем учиться и работать в разных местах земного шара, а некоторые и вовсе на космических базах. Нам нужно было накапливать знания любым возможным способом, а продуктивная коммуникация была лишь одним из навыков, которыми мы владели, но не более того. В этом не было дружеской поддержки и сопереживания. Родители мне всегда говорили, что дружба - это очень весело и интересно, но нужно подождать до тринадцати лет, чтобы после выбора не стать существами с разных планет. Так, хоть мы в детстве и не особо общались с братом, после присоединения к нему микры ещё больше отдалились друг от друга. У него сейчас есть друзья, они много времени проводят вместе на учебе, за её пределами и в виртуальной реальности, а мне там нет места. Но это было ожидаемо.
А вообще Натан отличный парень. Если бы не он, не видать бы мне родительского одобрения, пришлось бы активировать процедуру отказа от родительской опеки, к чему можно было прибегнуть только в крайнем случае. Я знаю, что родители хотели как лучше.
Когда они поженились, то жили только за счет общества, совершенно не имея кредитов. У них была квартира, еда и одежда, как и у любого члена федерации. Общедоступный софт для трехмерного моделирования и производства обеспечивал их всем необходимым, к тому же мама, будучи искусствоведом, добавляла свои оригинальные детали к стандартной программе. Через пару лет на их счете уже были какие-то средства, которые они заслужили хорошей работой и стремлением к совершенствованию нашего общества. Но их было достаточно только на какие-то небесплатные излишества вроде поездки в другие страны или посещение экскурсий на планетах нашей системы.
Когда чип на руке показал маме, что через девять месяцев у неё родится Натан, они ничего не смогли сделать для его будущего. Поэтому у него есть только микра. Когда же через четыре года они подкопили кредитов для моего появления, то решили проявить фантазию, так как на самое дорогое всё равно не хватало. В возрасте недели я получила общий и бесплатный для всех детей генный анализ, на основе которого были исправлены предрасположенности к смертельным болезням и выявлены мои склонности. И тут природа меня подвела.
Я была словно чистый лист, одинаково предрасположена ко всему. Поэтому родители, чувствуя полную свободу и осознавая, что из меня можно вылепить что угодно, подарили мне дорогостоящую высокую точность движений и очень дешевые вкусовые и обонятельные модификации. Сами по себе они практически бесполезны, но в сочетании с точностью делали меня гениальным кулинаром, что обеспечивало мне практически стопроцентное попадание в Кулинарный колледж. Мама всё равно переживала, а вдруг не получилось, но всё прошло как по маслу и меня зачислили.
На самом деле это был очень элегантный ход с их стороны, не многие до такого дошли бы. Подумать только: в век употребления практически одной искусственной пищи программировать ребенка на повара! Оригинально. Есть определенные категории людей, которые тратят огромное количество кредитов на еду из натуральных продуктов и на их приготовление человеческими руками по древним рецептам. Поэтому, как только мне исполнилось три года, родители стали покупать разные овощи и фрукты естественного происхождения, чтобы я на вкус могла их отличить от ненатуральных. И мне это удавалось.
Они вложили в меня так много, а я одним утром просто сбежала, выключив планшет. Им пришлось срочно связываться с отдыхающим Натаном, чтобы он, как специалист по безопасности, по каким-то своим каналам отыскал меня. И он отыскал. И срочно приехал. Дома он показал им мою историю посещений в системе домашней защиты, которую они крайне редко просматривали, доверяя мне. Как умные люди, мама с папой сложили два и два. И даже договорились не ругать меня, а успокаивать по приезду, списывая всё на подростковые метания и ощущение своей собственной исключительности. А Натан им поддакивал и убеждал, что всем в моем возрасте, только выпустившись из школы, хочется пойти против системы и попробовать что-нибудь эдакое. Они и не сомневались, что в лагерь меня не позовут. Каково же было их удивление, когда я попросила родительское одобрение на поездку! Клятвенно пообещав, что, если ничего не получится, в сентябре я непременно отправлюсь в колледж и не буду ничего выдумывать, я с чистой совестью и легким сердцем провела последние несколько дней перед отбытием в кругу семьи. А затем я полетела в Айхал, а родители - на Амазонку, каждый уверенный в своей правоте: я в том, что мечты имеют свойство сбываться, а они - что всё будет так, как ими запланировано, но пусть я проведу своё последнее лето перед взрослой жизнью, как мне заблагорассудится.