Не мир
Шрифт:
Лучи солнца уже не проникали из щелей в потолке, видимо приближалась ночь.
— Послушайте. — начал мужчина, нервно поправляя шапку на лбу — Хоть мы не знаем кто Вы — мы вам очень благодарны и мне не удобно просить вас о чём-то. Мой сын, у него рёбра… — парень прервал его жестом, просто подняв руку перед собой ладонью вперёд.
— Где мы? — он постарался говорить шёпотом, но голос всё равно был подобен стону деталей исполинского механизма.
Мужчина снова округлил глаза, замешкался и, в конце концов, нашёл силы ответить:
— Это разрушенный супермаркет, а там откуда вошли бандиты, раньше был вход, сейчас — дыра в потолке, снаружи выглядит не на много лучше. А Вы… — парень снова оборвал его на полу слова, в этот раз голосом.
— Где это место в котором мы? Почему оно разрушено? И почему снаружи не на много лучше?
Мужчина такого не ожидал и был обескуражен вопросом не меньше чем его звучанием.
— Так ведь война была…
После этих слов в голове безпамятствующего словно что-то клацнуло.
…Война?…
— Что это была за война? — уже не шёпотом, но спокойно и без спешки задал вопрос здоровяк, каждое слово гремело на весь торговый зал и возвращалось эхом.
Дети у костра всматривались в темноту, наверняка ничего не видя, но всё равно, не смея отвернуться. Мужчина, на секунду замялся, его подбадривала только возможность отблагодарить своего спасителя хотя бы информацией. Он начал рассказ:
— Ну, в общем, мы сами не много знаем… Международные отношения… Даже не знаю с чего начать. Я думаю это Иран виноват! У них была программа ядерная, они говорили, что мирная. Но их президент однажды сказал, что, если им мешать будут — пожалеет весь мир. Что ещё подумать можно? Но претензии к ним Евросоюз имел, ну США естественно, куда без них? Но наша страна причём? Российских вояк видел, приехали на трёх грузовиках, лагерь разбивали недалеко отсюда в другом супермаркете, а уехали только два грузовика, в третий никто не сел, умерли бедолаги. Кто ходил в то здание — сказали, что трупов много, застрелены своими же. Лучевая болезнь вроде как, волос на головах мало, кожа облезшая… Выходит что России то же досталось. Как уехали — стрельба была ближе к центру города, несколько часов бились с кем-то. Через пару дней один мужик говорил, что видел машину в камуфляж выкрашенную, такую что в нашей армии и быть то не могло — джип бронированный, пронёсся по улице между горами обломков. Европейцы вероятнее всего. Но это же восток страны! Откуда они тут могут быть? Разве что им то же «мирный атом» не по вкусу пришёлся, вот и ищут место, где радиации поменьше… Ну вот и всё что знаю если глобально. — подвёл итог геополитической ситуации мужчина и продолжил менее торжественно, с какой-то болью в голосе — А вообще, люди выжить пытаются, вот вход в супермаркет раскопал, тут консервы есть, так я по современным меркам теперь богат! Хах!! Воды чистой нет почти, скважина есть на руинах, но её головорезы какие-то контролируют. Чистая вода ровно власть, её меняют на рабочую силу, на еду, на патроны и оружие, на рабов… Есть и такие скоты, да. Тех кто отпор дать не могут в кандалы и делают что хотят с ними — едят, насилуют, для работ используют, есть даже такие что кровь вместо воды пьют. Не знаю помогает ли от жажды, но такие есть. — развёл руками, но уловив неудовлетворённость во взгляде из-под маски, продолжал — А началось всё очень страшно. Декабрь 2011-го года был. Ночь. В окнах вспышка, огонь, свет, могу ошибаться, но, по-моему, крыша соседнего дома вспыхнула. Через несколько секунд ударная волна прошла, стёкла вылетели, грохот страшный, я не знал что делать даже! К детям прибежал, вчетвером под кровать залезли… Удивительно, что хрущёвка вообще стоять осталась, несколько соседних домов и ещё много на квартале и на соседних — рухнули, так из-под руин целый день крики были, но мало кому дело было, к ночи воздух остыл и кого не вытащили — замёрзли все. А кто вытаскивал — пыли надышались, потом за несколько недель сгорели от лучевой болезни. Смельчаки и добряки пытались людей организовывать, другим помогать, но были и мрази которым порядок и справедливость чужды, так оказалось, что добро не всегда побеждает… В самые первые дни солдаты появились, по подвалам, да по зданиям уцелевшим расквартировались, вроде бы как на войну шли. Тысяч десять их было. Наверное, со всех уцелевших частей нашей области стягивали. Неделю они на руинах хозяйничали, пару дней людям помогали, завалы разбирали, пострадавшим медицинскую помощь оказывали, даже пункты обогрева обустроили. А потом как взбесились! Сначала брали что хотели, далее и несколько убийств было. Перед отправлением — им на глаза боялись показываться. Моя жена, царство ей небесное, в медицинском пункте врачам помогала, как сестра милосердия, так один солдат облучённый, прям с койки стрелять начал, и кричал всё, мол вы живы-здоровы, а я умирать должен непонятно почему. Что за урод ему оружие принёс туда… — рассказчик на секунду запнулся, но настырный взгляд не позволял ему прекратить повествование — Там жена и погибла, вот. Потом солдаты снялись и по приказу чьему-то на запад ушли. Мы с сыном Мишей с самого начала по развалинам бродили, места искали, где магазины были раньше, склады продуктовые. Дочка, Елена, в лагере сидела, помогала готовить женщинам, за порядком следила, за больными ухаживала. Лагерем нашим стала хорошо сохранившаяся хрущёвка, там много семей жило. Две недели назад туда бандиты пришли, ну качать права начали. Оружия у нас достаточно, вот только военных нет, оборонялись как могли — пол дня стрелялись, родных в обиду не дали, да и отбросы эти не шибко настойчивые были — отступили, а те трое кого ты убил — из их шайки. Вчера вечером Лена с нами выходила, на секунду отошла по делам по женским, они её и схватили. Она кричала, я с пистолетом к ним, но гад этот из автомата шмалить начал, я из-за кучи обломков даже высунуться не мог. А сегодня вот тебя Бог послал. Я даже не спрашиваю у неё чего она натерпелась, и так всё ясно… — рассказ перерос в утешение самого себя, мужчина едва ли сдерживался — А почему ты спрашиваешь?
— Сколько времени прошло с ядерного удара? — игнорируя вопрос, вновь сотрясал тишину обладатель стального гласа.
— Сейчас март месяц, двадцатое число. Память потерял что ли? — в ответ мужчина получил лишь кивок головой — Кстати я Юрий. А ты? — взгляд вместо ответа был красноречивее любых слов — одновременно называл дураком и поражался неуклюжести мысли.
— Так, а давно ты при памяти? Сколько дней? — не унимался Юрий.
— Меньше часа. — равнодушно ответил парень, развернулся и направился к импровизированному биваку, а сам удивился своему восприятию времени, чувствуя, как течёт очередная минута, секунда за секундой ускользает во мрак небытия, тускло подкрашенная лишь памятью.
…Как песочные часы в голове…
— Вот это да! Так мы первые люди, которых ты увидел. Кстати мы у тебя в долгу теперь. — подключилась к разговору девочка, хорошо слышавшая последние слова взрослых.
Её отца констатация такого факта явно не обрадовала. Ясное дело — непонятно кто, появляется откуда не возьмись, убивает людей и глазом не моргнув… Быть у такого в долгу не к добру, а этот эффект звуковой — жуть просто.
— Эм… Вы мне мой ТТ вернёте? — Юрий вспомнил про отобранный пистолет, когда они уже сидели на корточках перед костром. Парень бесстрастно достал из кармана оружие и положил рядом с собой на пол, тут же лежал автомат с патронами и магазинами.
Спустя недолгие минуты молчания здоровяк встал, огляделся, отошёл к заваленному торговому ряду и разрезал тишину всё тем же исполинским голосом:
— Отдыхайте. Я буду сторожить, разбужу вас утром. — затем взял на ремень автомат и сел на лежащий стеллаж. Никто не стал спорить, все слишком сильно устали, а Миша и вовсе, не смотря на травму, мирно сопел, Лена легла рядом с ним на найденные тут же грязные листы картона и попыталась ими укрыться. Юрий решил спать полусидя, упёршись спиной в ещё один полузаваленный ряд полок. Очень быстро наступила тишина. Костёр издавал редкие потрескивания. Едва слышен был свист ветра снаружи.
Однако в голове безымянного человека эти редкие тихие звуки полностью заглушал поток вопросов. Ни имени, ни воспоминаний, даже собственное лицо он не мог вспомнить, сколько не силился.
…Что же должно было произойти, со мной… Мной… Я… Кто?…
Парень глубоко вдохнул, поднял голову вверх и увидел в проломе, в потолке, кусочек ночного неба — звёздного, тёмно-синего. Несколько секунд лёгкие не отпускали воздух… Это небо… Он точно его раньше видел. Вместе с выдохом последовал тихий металлический стон.
…Кто?…
Глава 2
Ночь. Первая. Странная. Казалось, что звезды что-то шепчут сквозь дыры в потолке, что вовсе не ветер это над развалинами воет, а заупокойная песня. Ещё чуть-чуть послушать эти голоса — и слова понимать начнёшь…
Треснувшая в костре головня вырвала парня из забытья, нужно было подбросить чего-нибудь в огонь. Чем-нибудь оказался кусок пластика, извлечённый из заваленного стеллажа. Толстый фрагмент полки обещал долго гореть.
Холодный сквозняк защекотал ноги спящей девушки, она недовольно хмыкнула сквозь сон, поджала ноги в попытке спрятать их под картон, но тщетно. Армейские берцы, будучи расшнурованными, болтались на её худеньких голенях, из одного ботинка показалась босая пяточка. Безымянный здоровяк как раз был над костром, и молча, не моргая наблюдал за спящим семейством. В его бесстрастных глазах на мгновение появилась тень зависти, но немедленно ушла, подавленная отголоском брезгливости, принесенным ещё одним холодным дуновением со стороны входа. Ещё несколько минут он задумчиво сидел над огнём, но после очередного шороха от девочки встал. Снял с себя плащ и, аккуратно, чтобы не разбудить Лену, с неподдельной заботой укрыл её.
Под плащом оказалась чёрного цвета одежда, необычно облегающая тело и резко подчёркивающая все его анатомические изгибы. Почти по всей площади изрезанная неглубокими прожилками замысловатого рельефа, особенно заметного в свете костра. На первый взгляд толстый, но гибкий в суставах, комбинезон, повторяющий контуры тела… Тела не простого человека, а будто атланта, призванного из античных мифов — мощная мускулатура на руках и ногах, выдающаяся грудная клетка, широкая складка ткани на плечах — по бокам и сзади шеи, похожая толи на плотный воротник, толи на надутые мышцы, доходящие почти до уровня челюсти. На самой шее — толстый воротник, достающий до ушей. Плечи — не на много шире бёдер, но только потому что ноги словно у борца — толстые сверху и сужающиеся к коленям, покрытым чашечками, формируемыми несколькими продолговатыми полосками из чёрного воронённого металла или из материала с виду похожего на него. Полоски оказались подвижны — находили одна на одну при ровных ногах, и растягивались друг от друга при сгибании колен. На локтях точно такие же щитки, но состоящие из большего количества пластинок, к тому же — более вытянутых. Пресс на животе больше похожий на чешуйчатый доспех, из, почти, десятка пластин, положенных одна на одну и не симметрично играющих между собой при каждом движении корпуса. Пах закрыт набедренной повязкой, выполненной из гибкого плотного материала. Прикреплённая к широкому поясу ткань доходит до середины бедра. Ягодицы закрыты точно также. Пояс по всей длине состоит из сцепленных трапециевидных металлических чешуй, узкой вершиной направленных к прямоугольной бляхе. Каждый трапециевидный фрагмент — толщиной в палец, а шириной как обычная армейская портупея. Хоть с виду и тяжёлый, но, при движении, он не издаёт ни звука. Штаны, если их так можно назвать, переходят в обувь на голеностопном суставе, полого расширяясь к стопе, где по верху покрыты такими же подвижными полосами как на коленях и локтях и находящими друг на друга при малейшем сгибе суставов. По бокам на нижних пластинах — маленькие отгибы над щиколотками.