Не мир
Шрифт:
Помещение оказалось сделано, судя по площади, из нескольких квартир как минимум трёх подъездов и точно более чем двух этажей. Остались только куски капитальных стен, соединяющие пол первого этажа с потолком второго, подобно изувеченным колоннам какой-нибудь древней крепости после осады. Между ними хаотично разбиты палатки, две большие армейские, несколько туристических среднего размера и одна длинная, сшитая, судя по цвету, из простыней. В центре бетонной пещеры горит огонь. Очаг представляет собой четыре куска железобетонного перекрытия выставленные прямоугольником на полу и опёртые друг на друга. Прямо сказать — нехитрая конструкция, примерно до середины бедра в высоту, а рядом стоит металлическая решётка, сорванная с окна. На ней, скорее всего, готовят пищу, ставя на бетонные борта, как большое барбекю. Не густой дым восходит к тёмному потолку и уходит дальше через узкое отверстие.
Люди оживились, кое-кто встал и повернулся к новичку. Восемь женщин разного возраста, в основном молодые и двое мужчин.
— Кто это? — требовательно спросила одна из них, судя по морщинам — самая старшая.
— Этот человек спас нас с детьми, Лену у бандюков отбил. С оружием умеет управляться. Ещё…
— Сегодня он спас твою дочь, а завтра со своим умением — мужиков перебьёт и наших дочерей от него уже некому спасать будет! Я сто раз вам говорила не тащить никого в наше убежище! Столько сил и жизней ушло, чтобы сделать его безопасным! Нельзя вести себя так беспечно… — возмущение женщины сменилось оборвалось также внезапно.
— Борисовна, успокойся! — заговорил один из мужчин, с виду разменявший пол века — Что если не бандит он никакой? Почему Юрий с детьми живы ещё? Ленку не тронул, а ведь она та ещё конфета! Сама подумай! — Лена стояла рядом с парнем, и легонько толкнула его, качнувшись всем телом, на её лице заиграла улыбка. Голова в маске повернулась к девушке, но на огорчение ей — глаза были бесстрастны и напоминали скорее блестящие камни.
— Да ты только глянь на неё! Она и не против была бы… — не унималась женщина, явно занимающая позицию лидера в сложившемся социуме.
Юрий было открыл рот, чтобы заступиться за дочь, но его всего аж передёрнуло от внезапно раздавшегося громоподобного голоса — Если бы вы пеклись за свои жизни — приказали бы охраннику забирать у входящих оружие. А если бы вы были голодны, то в первую очередь спросили у Юрия, нашёл ли он хоть что-то. — у злой тётки отвисла челюсть, а руки опустились, остальные присутствующие, кроме уже знакомых с машинным звучанием, ссутулились, выпучили глаза и как будто втянулись сами в себя — Когда вас убьют или ограбят — это вопрос времени, снаружи видны все недостатки фортификации. Те, кого вы боитесь, просто не знают, что тут некому держать оборону. Так это вижу я.
Констатация фактов сменилась гробовой тишиной, её нарушал только костёр и воображаемый шорох мурашек сонмами марширующих сейчас по спинам присутствующих.
— Я думал, что меня уже ничто не удивит! — пришёл в себя старик — Давай прекращай шутки шутить, снимай маску и плащ! Показывай, как это ты так разговариваешь. — ставя ультиматум он расстегнул коричневую кобуру на поясе.
…Смешной… Прикрываясь одним из вас, я без проблем смогу убить всех…
Трухнув головой, прогоняя ненужные мысли, здоровяк, пуговица за пуговицей, расстегнул плащ. Показался рисунок волокон комбинезона. Ещё чуть-чуть, и тяжёлая роба бесшумно опустилась на пол. Глаза Лены заблестели, она спрятала улыбку в воротнике бушлата и стеснительно, как ребёнок, смотрела на парня исподлобья. Кто-то из людей громко сглотнул слюну. Через несколько секунд демонстрации динамичной игры мышц, пришелец снял маску. Девочка затаила дыхание! Гладкое лицо, большие чистые зелёные глаза, полные губы. Густые тёмно-коричневые, почти чёрные волосы, завязанные невзрачной чёрной резинкой, хвостом спадают до лопаток.
— Да ты посмотри на него, Юра! Морда гладёханькая! Вырвите мне хребет если он не брился! А бреются только головорезы с Восточного! — Борисовна как заведённая доказывала, что парень не добрый молодец, и получалось у неё это, надо признать, не плохо.
— Да как так? Он больше двенадцати часов рядом с нами провёл, маску вообще не снимал, щетина появилась бы уже! Видимо не растёт ещё! Молодой значит! — Юрий высказал это уже не с такой бойкой интонацией как раньше, защищая скорее себя, а не нового знакомого.
…Не люди, а наказание, какое-то… Убить пару, а остальные…
Брови нахмурились над блестящими ясными глазами. Всплывающие сами собой мысли не пришлись по вкусу гиганту.
…Нужно успокоить их…
— У нас рюкзак полный консервов, ещё один лежит перед входом в лагерь. Юрий нашёл недалеко отсюда место, где ещё очень много еды, — механический голос напугал людей, но то, что он нёс — зажгло огни в их усталых глазах. Даже тётка-забияка на мгновение показалась воодушевлённой. Но всё равно продолжила гнуть своё.
— Ну допустим я поверила, что у этой детины рыльце в пушку. Юра, а что за место такое с едой? — с каждым словом всё более успокаиваясь, женщина проникалась интересом и возможной выгодой знакомства.
— Супермаркет «Стопроцент» около двенадцатиэтажки перед рынком. Мы его несколько дней назад ночью раскапывать начали с детьми, потом с бандюками повстречались… — Юрий начал свой рассказ и немедленно пошёл к импровизированному очагу. Все последовали за ним, кому хватило места — опустились на стулья. Тётка слушала внимательно, переспрашивала некоторые моменты, как будто не верила оратору и хотела уличить его во лжи, нет-нет, да поглядывая на новоприбывшего. Лена тем временем повела младшего брата в большую белую палатку. Парень бросил плащ на спинку стула, на котором в пол-оборота сидел пожилой мужчина. Пока Юрию удалось окончательно завладеть вниманием выживших и женщины-командирши, здоровяк проследовал за девочкой, впрочем, не без провожающих его взглядов, но скорее любопытных, чем подозрительных. Лена с Мишей скрылись за входной занавеской, по сути — свободно висящей простынёй, слегка измазанной кровью ближе к полу.
…Кровь… Боль… Смерть…
В голове под маской забурлили мысли, во рту появился густой солоноватый металлический привкус, руки и грудь окаменели. Парню показалось, что он слышит и даже чувствует биение сердец всех, кто остался за спиной, страх смерти так и веял в прорезь маски от входа палатки. Резкий всхлип, раздавшийся из-за простыни, вернул его в реальность. Он сглотнул, внезапно ставшую вкусной, слюну.
Отстранив занавеску, на цыпочках шагнул вперёд. В палатке, вдоль обеих стенок, стояли узкие кровати и раскладушки, около них в ряд, словно фонари в парке, возвышались самодельные стойки с капельницами. На койках были люди. Одни — ранены, с бинтовыми повязками, другие — пострадали от радиации, об этом говорили обширные плеши в волосах и покраснения кожи. У тех, кто облучился сильнее — кожа сходила целыми лоскутами, оставляя жёлто-красные участки обнажённого мяса, покрытого слизистыми выделениями и гноем. У двоих — глаза выжжены, сплошные серые с красными капиллярами бельма на зрачках.
У всех их, в независимости от тяжести ран и увечий, страх смерти оставил отпечаток на лицах. Безымянный гигант медленно шёл между двумя рядами коек. Раненные и облучённые, кто ещё мог видеть, смотрели на чёрную фигуру широко открытыми глазами. Кто уже был не зряч — почувствовали его присутствие, съёживались и трусились на койках, как если бы их резко начало морозить… Хотя это мог быть просто холодный сквозняк от входа в убежище.
Внутри палатка разделена на две части перегородкой из двух шкафов, стоящих обратной стороной к больным, между ними, такой же занавеской, как на входе, натянута ещё одна простыня, но, в отличии от первой — гуще измазанная кровью. Кое-где пятна были совсем свежие, ещё блестящие. Парень без брезгливости отодвинул её и зашёл внутрь.