Не мир
Шрифт:
Гостю не терпелось:
— Господин командир, я служитель Господа нашего, человек честный, мне нечего скрывать, пустите к огню погреться. А время придёт, так я сам уйду. — вопросительный взгляд святого отца перешёл следом за командирским, на брата с сестрой.
Алина пожала плечами и обратилась к нему:
— Откуда и куда идёте?
Священник вздохнул и закатил глаза вверх, ища на не видных отсюда небесах с чего начать рассказ.
Подобрав с потолке нужные слова, он заговорил:
— Из области. Из Брянки, если конкретнее. С прихожанами туда пошли из города, примерно через месяц после взрывов…
Не получая никакой интересной информации, Андрей перебил:
— Почему именно в Брянку? И почему вернулся?
Духовник не придал значения хамоватости юнца и принялся разжёвывать:
— Да семья там у меня была, да и у знакомого одного, а он ещё народу позвал. До Брянки шли долго, не смотря на то, что под городом она прям. По дороге одни смерти и разрушения видели. Вот только не нашли никого, городишка пустой стоит, разрушенный только местами, как если бы там уличные бои шли… Но ни души там не было. Кто-то из наших говаривал, что какая-то нейтронная ядерная бомба могла такое сделать, другие были уверены, что жители местные в каких-нибудь бомбоубежищах, но все сошлись в том, что радиация там. Ну и пошли обратно в город, по крайней мере, знали, что нас тут ждёт. Вот и всё.
История ни чем особенным не отличалась от сотен других, рассказанных разными людьми после катастрофы, поэтому никаких претензий Андрей не выдвигал.
— Так, а спутники твои где? Я так понял, много их было. И кстати, почему без вещей и оружия?
Представившийся отцом Николаем вздохнул.
— Думаю, погибли они все. Как-то ночью напали на нас, а кого стеречь оставили — уснул видимо. Я один ноги унёс.
— Ты себя видел? Как это ты ноги с таким-то пузом унёс? — возмутился допросчик.
Поняв, что нужны подробности, гость углубился в описания, и в тоже время командир клацнул переводчиком огня своего автомата, поставив его на предохранитель. Священник замер, но дружелюбный жест, указавший на костёр, окружённый красными кирпичами, заставил гостя снова задышать. Он кивнул:
— Спасибо. Значит странное дело… — полный мужчина неуклюже умостился у огня, подмяв одну ногу под себя. — Проснулся я ночью от ветерка, не просто сквозняка, а что-то прям над лицом свистнуло, и тут же в лицо кровь горячая брызнула, но это я только потом понял, что в крови… Вот… В свете костра что-то покатилось. Я и не понял ничего, толком не поднялся ещё, и вдруг мысль проскочила — это же голова покатилась! — театрально понизил голос и подался торсом вперёд, словно пытаясь говорить на ухо каждому слушателю. — Только вставать, значит, и замечаю чуть поодаль от костра часовой наш стоит трусится, а перед ним мужик высоченный! В плаще длинном! В руке у него шест какой-то, не пойми что в общем… Я оглянулся, а вокруг только покойники и лежат! В свете костра кровь на спальниках блестит…
Повисла тишина, отец Николай перевёл дыхание и продолжил:
— Уже не помню, как я выбрался из своего мешка, но бежал как ошпаренный, колики в боку почувствовал, когда светать начало! Давно таких марш-бросков не делал! Потом бродил по развалинам, думал — что же дальше делать. Решил тут вот спрятаться, да вас повстречал. Вот и всё…
Рассказ закончился всё той же, уже приевшейся тишиной. Андрей обратил взгляд к командиру, последний едва заметно, кивнул.
— Ладно. Пока что с нами побудешь, а до ночи доживём — решим, как наши отношения в дальнейшем сложатся.
***
До ночи дожили.
Выжившие так и сидели в полутьме и скуке, все эти часы. Потом был дан приказ подниматься в жилой зал. Сверху как раз потянулся тёплый запах разогреваемой тушёнки.
Люди организованно зашли на второй этаж, занося не тяжёлое имущество, добытое сегодня в крепости бандитов. Крупным было решено заняться на следующий день.
Борисовна материализовалась как вурдалак из тени, подхватила безымянного под руку и поволокла в сторону от общей массы вошедших.
— Мне дочь уже доложила об очередном проявлении твоей любви друзей заводить. Пойдём в Юркину палатку, потолкуем.
Тут как тут увязался и Андрей — затычка в каждую дырку, филантроп и просто авантюрист. Отпустил руку сестры:
— Ужинай без меня, мне тоже на совещание нужно.
Алина по-доброму отшутилась:
— Прям нужно! А то в штаны насовещаешь, совещательщик!
Юноша в ответ лишь искренне улыбнулся, зажигая такую же тёплую улыбку и на её лице.
В центре палатки горела керосинка. По-над стенками расстелены спальники хозяев жилплощади, там же — бушлат и плащ. Даша уже ждала сидя внутри, поджав под себя колени. Борисовна вволокла внутрь здоровяка, за ними протолкнулся Андрей.
— Ты естественно знать этого не можешь, да и остальные подробностей не знают, — ещё не усевшись затараторила женщина, — А я знаю, потому что творилось это прямо за моим домом, вернее за тем, что от него осталось.
Борисовна запнулась, подбирая клетчатую юбку, одетую поверх камуфляжных брюк.
— После взрывов, когда военных с области стягивать начали, они с собой духовников всех санов и конфессий и их братьев с сёстрами тащили. Здесь в городе под стражу помещали. Человек двадцать-тридцать набирали и расстреливали.
Андрей сжал губы и кивнул в подтверждение сказанного.
— Вот прям ставили на краю котлована и очередями сплошными… Так яма, четырёх или даже пяти метровая под девятиэтажный дом вырытая — за четыре дня трупами заполнилась чуть не до краёв! И по городу тоже всех перебили. Единственное, не знаю почему, но оранжевых некоторых отпускали, но немногих. Ну… Харри Кришны… Или как они там?
На несколько секунд повисла тишина, присутствующие прекрасно поняли, к чему клонит женщина, но она на всякий случай уточнила, а то вдруг этот убогий детина не поймёт:
— С тех дней твой отец Николай первый священнослужитель, которого мы увидели. Странным не кажется?
Андрей решил добавить:
— Понравилась его фраза, что мол, давно он таких марш-бросков не делал. Адепты маршей по пересечённой местности не в церквях служат, насколько я знаю. А представился он вообще провально — младший отец Николай… Скорее всего хотел воинское звание назвать, да исправился вовремя.
И снова тишина.
— Как часовой так быстро в нём военного узнал? — прохрипел безымянный шёпотом.