Не могу тебя забыть

Миронина Наталия

Соломатина прошла в прихожую, быстро оделась и выскочила из квартиры родителей. Ее душили слезы, сдержать она их не могла. Инна чувствовала себя совершенно несчастной – она вдруг получила удар оттуда, откуда не ждала. И что самое главное, ее бронь, ее защита, которую она так тщательно выстраивала, не выдержала, и в ней образовалась брешь. Инна совершенно не понимала, что теперь надо сделать, чтобы помириться с родителями. С одной стороны, ее обвинили в том, что она эгоистична, легкомысленна и тратит свою жизнь на ерунду, в то время как старые родители за нее выполняют ее обязанности по воспитанию ребенка. С другой стороны, эта была полуправда – Инна сама обеспечивала семью, она работала, содержала свой дом, не тратя деньги, которые отправлял ей Федотов. Она занималась

сыном. Да, родители забирали Степана из сада, водили на некоторые занятия, и иногда он оставался ночевать у них. Это была существенная помощь Соломатиной и облегчение ребенку – времени на дорогу уходило меньше, и сил, соответственно, ребенок тратил меньше. Теперь это все было невозможно. Инна не относилась к непоследовательным женщинам. И результатом сегодняшней ссоры с родителями может быть только одно – отныне Степан проводит все семь дней в неделю у себя дома. И Инна должна так перекроить свое и его расписание, чтобы это не отразилось на занятиях и чтобы они оба не свалились от усталости.

Домой она добрела уже без сил. Забрав Степана из сада, покормив его ужином, почитав книжку и уложив спать, она позвонила Варе Мезенцевой.

– Да что тут непонятного? – сказала Варя выслушав историю. – Тебя хотят заставить жить так, как они считают нужным. Понимаешь, для поколения наших родителей личная жизнь – это что-то вроде неприлично-недостойно-излишне. Особенно когда есть ребенок. Вот они видят, что у тебя отношения с Колесником. Им это не нравится – и об отце Степана ты уже не думаешь, и легкомысленно-веселой вдруг стала, глаза красишь. Непорядок.

– А разве родителям не важно счастье детей? – Инна специально задала провокационный вопрос.

– Важно. Очень. Только в их картине мира нет твоей формулы. Есть – их. Они не совпадают. Вот если бы ты с Олегом опять стала встречаться – тогда другое дело. А ты с каким-то Сергеем Петровичем. Непонятно, откуда взялся, почему-то одинокий. А потому – подозрительный. Да и к сыну как будет относиться? А потом, вдруг ты Степана забросишь! Забудешь о своих материнских обязанностях в пользу сомнительного знакомства. Понимаешь, формально они правы. Такое же тоже случается. И тогда ребенок остается на руках бабушки и дедушки. Они растят его, выводят в люди. Их понять тоже можно. Но я и тебя понимаю. Сергей Петрович человек приятный, ты не должна оставаться одна.

– Колесник – хороший, – вздохнула Инна.

– Знаю. Хороший он. Кстати, как у тебя с ним?

Соломатина вздохнула:

– Было хорошо. А теперь уже не знаю…

После разрыва с Федотовым Инна даже думать не могла о каких-либо других отношениях. Сергей Петрович появился на ее горизонте в момент, когда обида на мужа, ревность и угрызения совести превратились в однообразный тяжелый груз, тянущий ее назад. Человек бесконечно переживать не может. Острота притупляется, остается усталость от непродуктивных эмоций, и психика ищет выхода. И тогда вдруг мир, который как бы не существовал вокруг, обретает очертания. История с Колесником была именно такой. Если для самого Сергея Петровича это был шанс совершить решительный шаг, для Соломатиной это был «глоток воздуха» и возможность объективно посмотреть на произошедшее. После погружения в собственные тягостные проблемы чье-то внимание подействовало ободряюще.

Колесник ухаживал тактично. Соломатина понимала, что нравится Сергею Петровичу, видела, что его намерения серьезны. Насколько могут быть серьезными намерения сорокапятилетнего разведенного мужчины. Инна не обманывалась – под венец Колесник может ее и не позвать, но то, что он хочет отношений прочных, это было заметно и по разговорам, и по поведению.

Внешне он ей нравился, манеры его она знала, и они были симпатичны. Еще она чувствовала некую ответственность и прочность этого человека. И, что было тоже важно, она была благодарна ему за помощь и поддержку. И эта благодарность ее не тяготила, не сковывала, не делала зависимой. Он так деликатно всегда опекал ее, что она этого даже не замечала. И только сейчас, уже войдя в эти отношения, она оценила его. Ко всему этому примешивалось чувство новизны – романтические отношения настолько казались чем-то невозможным, что первые знаки внимания со стороны Колесника и настораживали, и отпугивали, и смущали.

Все это происходит тогда, когда человек сталкивается с чем-то новым. «Э, матушка, да ты забыла, что ты – женщина!» – сказала как-то вечером себе Соломатина, внимательно посмотрев на себя в зеркало. В отражении были осунувшееся лицо и волосы, собранные в высокий хвост. «Бррр! Какая противная тетка!» – сказала сама себе Инна и показала отражению язык. Отражение ответило тем же. На следующий день Соломатина подрезала волосы, немного высветлила пряди, придала бровям иную форму и наведалась к знакомому косметологу. Та, шестидесятилетняя дама с застывшим лицом испуганной первоклассницы, спросила:

– Совсем хочешь возраст поменять? Или чуть-чуть?

Соломатина посмотрела на косметолога, на ее губки бантиком, которые плохо подчинялись хозяйке.

– Пожалуй, только чистку и массаж.

Губки-бантики совсем съежились.

После всех этих мер Соломатина опять посмотрела на себя в зеркало и теперь уже осталась довольна – затравленности в глазах и облике не стало. Колесник все эти метаморфозы оценил – его глаза стали круглыми, как у изумленного кота.

– Инночка! – только и вымолвил он. Соломатина довольно повела плечом. В душе она даже удивилась этой своей реакции.

После сурового разговора с родителями Соломатина села за стол и составила график. Она подробно расписала каждый день недели – занятия Степана в художественном кружке и в футбольной секции, свои дежурства, покупку продуктов (Инна это всегда делала в один и тот же день), уборку, стирку и прочее. Она всегда была человеком достаточно упорядоченным, а потому ей не составило труда построить график своей теперешней жизни. Когда все было закончено, выяснилось, что и для личной жизни остается время. Это время попадало на среду – относительно свободный день, когда на работе не требовалось ее присутствия. В этот день не приходили слушатели, а сотрудники занимались документацией и организационными вопросами. Впрочем, неофициально этот день считался почти выходным. Соломатина в среду на работу приезжала обязательно и, отсидев два-три часа, уезжала. Теперь они проводили его вместе с Колесником. Сначала уезжала она, потом, выждав для приличия минут двадцать, выезжал он. Сергей Петрович «подбирал» ее на второй остановке по направлению к городу. Эта конспирация веселила обоих, а Соломатину еще и умиляла.

Именно в одну из таких сред Инна оказалась в доме Сергея Петровича.

В тот день они, как условлено, встретились на остановке, а когда Соломатина села в машину, Колесник сказал:

– Давай позавтракаем, я ничего не ел с утра.

– Давай, – согласилась Инна и предложила: – Давай нарушим все правила и налопаемся какой-нибудь гадости?!

– Фастфуд?! – рассмеялся Сергей Петрович.

– Он самый, – виновато посмотрела на него Инна.

– Как вам не стыдно!? Вы же врач! – притворно нахмурился Колесник.

– Не стыдно! – рассмеялась Соломатина.

Они наелись до отвала неполезной, но аппетитной пищи. Запив все это кофе, Соломатина откинулась на спинку стула, оглядела зал, набитый школьниками и студентами, и произнесла:

– Слушай, по-моему, не только мы сбежали с работы. Тут полно прогульщиков.

– Это хорошо, я чувствую себя моложе в такой компании, – ответил Колесник, – знаешь, меня никогда не тяготит возраст.

– А почему он должен тебя тяготить? – рассмеялась Инна. – Твой возраст – это не возраст. Ни по меркам прошлого, ни по меркам сегодняшних дней.

– Да, но все же иногда… – Колесник замялся.

– Что?

– Понимаешь, я все думаю, у нас с тобой разница в возрасте. Может, это для тебя что-то значит, но ты не говоришь, боишься меня обидеть.

– Я не замечаю этой разницы, – серьезно ответила Инна, – для меня ее не существует.

– Ты правду говоришь? – Колесник протянул руку через стол и сжал ее ладонь.

– Абсолютно, – улыбнулась Соломатина. Она на секунду подумала, не выглядит ли это смешно со стороны. Эти молодые ребята и девушки остры на глаз и на язык. Соломатиной совсем не хотелось стать объектом ехидных улыбок. К тому же она понимала, что Колесника такая реакция незнакомых окружающих людей может сильно задеть. Но в кафе все шумели и занимались своими делами. Руку она не убрала.