(Не) мой ребенок
Шрифт:
А что? Решаю — ладно, неплохо бы снять напряжение. Раздеваюсь, забираюсь на кровать. Но не успеваю и пальцем коснуться жены, как мой мобильный начинает судорожно вопить.
— Черт… — пыхчу, спрыгивая с кровати.
— Пусть звонят, уже двенадцать ночи, Глеб! — тянет разочарованно Анжела.
— Вдруг что-то случилось?
Достаю из кармана джинсов мобильный и вижу номер Мирославы. Почувствовала, что ли? Впрочем, она в любом случае ни за что не стала бы звонить так поздно, к тому же мы разговаривали сегодня
Меня тут же пот прошибает.
— Алло! — почти кричу в трубку. — С вами все в порядке?
— Ко мне в дверь кто-то ломится! — плачет в трубку Мирослава.
Забываю про все. Про голую жену, про собственную неудовлетворенность.
Набираю номер полиции, вызываю наряд. Они обещают приехать через несколько минут, но меня это нисколько не успокаивает. Не доверю мою Миру никаким полицейским.
— Глеб, ты куда? — огорошенно пищит Анжела.
Не трачу время на ответ, со скоростью пожарного натягиваю одежду и выскакиваю из спальни.
Глава 20. Странные гости
Глеб
Я в жизни так не гонял, как этой ночью. Давлю на педаль газа, напряженно вглядываясь вперед. А в груди то холодеет, то, наоборот, жарит, сердце бьется как сумасшедшее.
Что только не рисует мне мое воображение. Разлет фантазии от вооруженного ограбления до убийства с расчлененкой. В каком мире живем, это же жуть! В Москве чего только не случается. Особенно с хорошенькими одинокими девушками типа моей Мирославы.
Спасибо хоть, ночью нет пробок.
Добираюсь до ее дома в рекордные сроки. Буквально взлетаю на нужный этаж и натыкаюсь на лестничной клетке на двух полицейских и ее, родимую.
Поначалу даже не слышу речи говорящих, залипаю на Мирославу.
Она стоит в домашних тапочках, джинсах и своей бессменной вязаной кофте. На первый взгляд с ней все в порядке. Шумно выдыхаю, любуюсь ее красивой мордашкой.
Лишь визуально определив, что она жива-здорова, снова начинаю слышать звуки.
Один из полицейских, тот, что выше, что-то втолковывает моей испуганной девочке:
— Это шутки молодняка, не стоит так волноваться.
— А вы будете искать этот молодняк? — спрашивает Мирослава.
— Мы уже опросили соседей, они ничего не слышали, но мы продолжим поиски…
— Здравствуйте, — протягиваю руку полицейскому.
— А вы кто будете потерпевшей? — спрашивает второй, тот, что с круглым животом.
— Друг, — говорю со значением. — Что случилось, Мирослава?
— Ко мне кто-то пытался проникнуть… То есть мне показалось… или нет… — лепечет она, путаясь в собственных словах, и опускает взгляд.
Выглядит при этом очень подавленной, хотя внешне вроде как не пострадала.
— Что конкретно случилось? — спрашиваю угрюмо.
— Молодняк разбушевался, вот и все, — пожимает
— Челлендж, говорите? — хмыкаю недовольно.
А Мирослава будто даже хватается за эту версию, вскидывает взгляд:
— Правда челлендж? А они просто пугают, и все? Ничего не делают?
Полицейский кивает.
Тут Мирослава вроде как выдыхает с облегчением, но продолжает расспросы:
— А другим тоже пытались именно вскрыть дверь, как мне? Оскорбляли?
— Их цель — эффектно напугать. Вряд ли кто-то действительно пытался взломать дверь, скорей всего просто пошумели, — разводит руками полицейский. — Учитывая, что замок не взломан, а вы целы и невредимы, будем считать инцидент исчерпанным. Но если в будущем такое повторится, сразу звоните…
Полицейские уходят.
Мирослава тяжело вздыхает.
— Извините, выдернула вас посреди ночи… — начинает каяться она.
А я смотрю на нее как диабетик на огромный торт — и хочется, и нельзя. И мне ни на грамм не жаль, что она позвонила. Наоборот, рад до одури, хоть и повод наведаться в гости паршивый дальше некуда.
Зато увидел! А постесняйся она набрать мой номер, не было бы и этого.
— Правильно сделали, что позвонили, — убеждаю ее. — Ваша безопасность в приоритете… Вы точно не знаете, кто долбился в дверь?
— Голос показался мне смутно знакомым, но никакой уверенности… — бубнит она.
— То есть вы все-таки узнали голос? — приподнимаю левую бровь.
— Я же говорю, стопроцентной уверенности нет, — с дрожью отвечает Мирослава. — Скорее всего, это просто мое воображение, и стучали те мальчишки. Но мне показалось…
Она не заканчивает предложение, заметив на лестничной клетке какого-то худощавого типа в зеленой шапке-петушке. Тот удивленно смотрит на Мирославу, тянет гнусавым голосом:
— Э-э… здрасьте…
И спешит вниз.
А Мирослава вдруг шепчет мне:
— Это он! Его голос!
Резко поворачиваюсь в ту сторону, где исчез мужик, и ору:
— А ну, стой!
Но тот несется вниз.
— Идите в квартиру, — командую Мирославе.
Сам же спешу к лестнице, где исчез товарищ Шапка-Петушок. Шустро исчез, надо заметить. Необыкновенно шустро…
Однако я любитель бегать. Недаром каждое утро пробегаю по десять километров. Я быстр и вынослив, а также ловок. Даже когда-то занимался паркуром. От меня сбежать — еще та задача, далеко не каждому под силу. Человеку с гнусавым голосом это не удается.