Не надо, Азриэлла!
Шрифт:
Дарий соображал на лету.
— Сеня, быстро в медотсек! Кати сюда захаровский анализатор.
Сеня обернулся мигом.
Внешне анализатор выглядел целёхоньким. Зато внутри… похоже, там поработали всё тем же злосчастным газовым ключом. В глазах у капитана впервые мелькнуло что-то вроде растерянности.
— Ну не беда, — хладнокровно сказала Зося. — Думаю, могу и так его назвать. Я, знаете ли, до крайности любопытна, а двери кают толком не запираются. Сеня и
Сёма, наверное, подтвердят мои слова. Признайтесь,
Костя протяжно вздохнул. Китайцы дружно закивали.
— Я дазе видел, как он етот клюсь в дусевой брал, — торопливо выпалил Сёма, тыча в недавнего приятеля пальчиком. — Тама в яссике их многонько. Етот самый больсой. Потом под мясики прятал.
— Константин? — Капитан хищно оскалился и сделал резкое движение пальцами, повинуясь которому маленькие пилоты крадучись двинулись к Косте.
Костя резко поднялся и вынул руку из-за пазухи. В огромном кулаке был зажат пистолет Захарова. Ствол качнулся вверх-вниз.
— Все в кучу. Туда, в угол. Живо, мясо!
Сёма с мяукающим криком молнией нырнул ему под бок. Хлопнул выстрел. Сёма взвизгнул, завертелся винтом и вдруг завалился навзничь. Конечности его быстро и страшно сучили, сбивая в кучу ковёр. Костя пружинисто переступил через него и чудовищным ударом ноги в голову снёс второго китайца. Того отшвырнуло на тележку с анализатором. Он сразу затих.
— Я сказал, в кучу, мясо, — повторил Костя.
— Послушай, овер, — с бесшабашной смелостью выкрикнул вдруг Корень, продолжая яростно чесать в штанах сразу обеими руками. — От чего тебе чинили башню?
— Не твоя забота, — сказал Костя и, сунув ствол пистолета себе в рот, нажал спуск.
Наполовину безголовое тело баскетболиста шлёпнулось рядом с бьющимся в агонии Сёмой.
Мне невыносимо захотелось блевать. Чем я с облегчением и занялся.
На орбите Пажити П-1101 дожидался не только грузовой терминал, но и команда следователей. Коллеги
Захарова отличались от покойного в лучшую сторону. По крайней мере, до угроз и запугиваний не опускались. Может быть, потому, что преступник изобличил себя самоубийством и подозревать оставшихся не было нужды?
Дольше всех мучили Корня, допытываясь, откуда ему стала известна кодовая фраза, которой можно остановить пошедшего вразнос овера? Именно этого ове-ра — ведь ключи всегда разные? Корень отчаянно теребил пенис и отвечал, что ничегошеньки не помнит, действовал на автомате и вообще, не желают ли следователи подержаться за его хозяйство? От него в конце концов отступились.
Тело Кости вместе с мячами и корзиной для баскетбола, соблюдая беспрецедентные меры осторожности, оттранспортировали в район дюз контейнеровоза и сожгли пятисекундным реактивным выхлопом.
Нас помурыжили недельку в карантине и спустили-таки на планету.
Зосю встречали родные. Раскрашенная в легкомысленные цвета авиетка, фырча останавливающимися винтами, подкатила прямо к трапу челнока. Первой из неё выскочила огромная пушистая собака, затем парочка радостно визжащих карапузов в бантах и оборочках и, наконец, очень красивые мужчина и женщина.
Мы с Корнем отошли в сторонку, чтобы не мешать счастливому воссоединению семейства. Мне было чертовски завидно. Корню, судя по тому, как энергично он принялся шуровать в паху, тоже.
— Ну и куда ты сейчас? — спросил я, с наслаждением вдыхая сладкий воздух.
— А… поболтаюсь тут маленько, понюхаю, чем пах-нуг местные барышни, да и рвану назад. Я говорил с Да-рием. Он через месячишко идёт к Земле.
— Назад? А как же шейх? Кастрирует ведь.
— Подумаешь, беда! — Корень беззаботно тряхнул головой. — Может, это и к лучшему. Знаешь, как меня уже достала эта штуковина! Кстати, — он оживился, — хочешь подержаться? Напоследок, а?.. Чистоту гарантирую.
— Ну разве что напоследок, — с сомнением пробормотал я.
Сияющий Корень немедленно подскочил, задирая расшитую петухами косоворотку. Штаны оказались уже спущенными. Я точно во сне протянул руку и ухватился за крепкий горячий орган. Пальцы сходились едва-едва. Потом я посмотрел в смеющиеся глаза Корня и… с силой дёрнул. Фальшивый член вместе с мошонкой отклеился, и Томка, славная моя сестрёнка, лучшая в мире актриса, мигом одёрнула рубашку, покатываясь со смеху. Подмигнув ей, я запустил палец левой руки в рот, отковырнул поддельный (хоть и ноющий, будто натуральный) зуб и вогнал его в паз на торце контейнера-фаллоса. До упора. Контейнер немедленно начал разогреваться, и я отбросил его подальше, чтобы не обжечься.
Через минуту он лопнул, выпустив белёсое, быстро тающее облачко.
Теперь я не только проживу лет сто пятьдесят, как большинство моих сверстников, но проживу их удовлетворённым. Даже если здесь никогда-никогда не приземлится вербовочный бот «голубых беретов». Ведь мы с Томкой выполнили сегодня клятву, данную давным-давно пятнадцатилетней невестой, сбегающей с Пажити. Нашей мамой.
— Матвей!
Я обернулся. Зося призывно махала мне рукой.
— Матвей! Иди же сюда!
— Похоже, она действительно намерена поселить тебя у своих родителей, — сказала Томка.
— Между прочим, мне обещано, что наши комнаты будут рядом, — похвастался я.
— Ну так ты уж не растеряйся! Учти, она вполне готова…
— …Подержаться? — рассмеялся я.
— И не только, Матвейка. — Томка стала вдруг серьёзной.
— Будь спокойна, сестрёнка. Не растеряюсь.
— Матвей, ну ты что? — Подошедшая Зося потянула меня за одежду. — Идём скорей. Диспетчер уже окончательно взбеленился. Грозит пожаловаться на папку в авиаотряд. Лётные права в два счёта отберут. Тома, а ты летишь?