Не надо, дядя Андрей!
Шрифт:
Он все же вышел из-за стола, обошел его и сел на край, оказавшись слишком близко ко мне. Я отступила, но уткнулась спиной в дядю Андрея, а он тычком подтолкнул меня вперед.
– Ну что ты молчишь? – спросил он. – Валяй, жалуйся.
– Я вообще не вижу никаких следов… – лысый потянулся и отвел мою руку от груди. Хватка была железной, мне не удалось прикрыться снова. – Сисечки у тебя зачетные, но вот ни синяков, ничего. Жопой повернись.
Я вырвала руку и не собиралась конечно никуда поворачиваться.
Но дядя
Моя почти обнаженная попа, уверенно поднятая ленточками, оказалась прямо перед глазами этого человека.
И когда он меня шлепнул по ней со всей силы, так что она затряслась, я от ужаса смогла только всхипнуть.
– И зад рабочий. Андрюш, не знаю, чего ты ждешь. Таких красоток только ебать. Знаешь, на станок можно натянуть. Чтобы ножки расставлены, сиськи в дырки и рот на нужной высоте. И вперед… – судя по звукам, он еще раз облизнулся, а я покрылась холодным потом. Это полицейский?!
– Нет, Ген, это моя, считай племянница. Неродная, навязанная. Но подопечных ебать нельзя. Мне.
Он выделил последнее слово голосом и усмехнулся.
Моя кровь похолодела. Я рванулась в сторону и отскочила от них:
– Я пожалуюсь!
– В полицию? – лениво спросил Гена, ощупывая меня взглядом. Его правая рука была в кармане форменных штанов и что-то там поглаживала. – Так вперед.
– Начальству вашему!
– Начаааааальству… – Гена усмехнулся и крикнул: – Олег Палыч! Тут начальство хотят!
– Кто хочет начальство… – в кабинет вошел почти двухметровый мужчина в камуфляжных штанах и белой майке. В зубах у него была сигарета, а в руке резиновая дубинка. – Какая краля!
Он остановился, глядя на меня.
– Это Андрюхина родственница какая-то, я до конца не понял, – пояснил Гена. – Но жалуется, что он ее бьет.
– Бьет? – Олег нахмурил брови, пристально меня рассматривая. – Андрюха же умеет так, чтобы без следов.
– Так следов и нет.
– А… – тот подошел ко мне. Я отступила на шаг, но он приблизился и концом дубинки приподнял мой подбородок. – Бьет?
Я кивнула.
– А не насилует? А то давай, расскажи нам! – он заржал мне в лицо. – Я ребят позову послушать!
Я рванулась в сторону, к дяде Андрею и спряталась за него. На фоне этих похотливых козлов опекун теперь казался мне вполне приличным человеком.
– Ну что, оставить тебя тут? Заявление напишешь… – злобно спросил он. – А я дома подожду, пока меня арестовывать приедут.
– Нет… – пробормотала я еле слышно.
– Не слышу! – рявкнул он, ловя меня за плечи и устанавливая перед собой.
Задом к Гене.
Чем тот и воспользовался, проведя широкой ладонью по моей попе и скользнув между ног.
Я взвизгнула и прижалась к Андрею.
– Не оставляйте меня, пожалуйста! – взмолилась я Андрею. – Я больше так не буду!
Не уточняя, чего не буду.
– Ну ладно. Простите, парни, воспитательные меры, – Андрей отсалютовал друзьям и положив руку мне на шею, подтолкнул к выходу.
– Да ничего, – Гена ухмыльнулся. – Мы понимаем.
– Но ты привози, если что, будем ждать, – оскалился Олег. – Особенно, если будешь насиловать. Тут, конечно, без следственного эксперимента будет не обойтись. Чур, я первый изображаю преступника!
Андрей
1.
Отвез присмиревшую дрянь домой. Засунул ее в машину, уже не слишком стараясь не засветить ее голую жопу перед мужиками. Судя по свисту – некоторые оценили. Надеюсь, она тоже. Выгрузил во дворе, и она сразу слиняла к себе наверх, оставив в машине только свою туфельку как ебучая Золушка.
Сам ушел в подвал, хуячить в спортзале грушу.
Иначе реально отхуячил бы Лизу.
Не знаю, может быть мне надо было почитать книжки по подростковой психологии, тогда бы я понял, почему она ведет себя как бессмертная. Ей кто-то сказал, что девочкам все прощается? Так у меня для нее новости – девочкам прощается гораздо меньше, чем мужикам.\
И такими темпами она узнает это на практике. Скоро.
Если и дальше будет пытаться вывести меня за край.
Упоролся до того, что вспотел как свинья, зато выбил дурь из груши, с наслаждением представляя себе на ее месте… Генку.
Потому что я, хоть и мудак, еще не планировал насиловать эту идиотку, а его остановил только мой тон, я сам видел. Но меня беспокоит это «еще» в моих мыслях. Пока еще нет.
Перетаскал кучу шмота из багажника в гостиную и свалил на пол. Посмотрел на дверь в комнату Лизы и испытал незнакомое, но острое чувство. Обиды, что ли?
Вот так значит себя чувствовала моя мать, когда говорила, что она накупила мне кучу игрушек, а я веду себя как неблагодарная тварь.
Что ж, мамочка, я усвоил урок.
Как ты и говорила, наши внуки отомстят нашим детям. Вообще-то я не планировал дарить тебе внуков, но Виталик решил за нас обоих.
Пока остыл, решил попробовать поговорить с ней нормально. Последняя попытка общения как со взрослым человеком. Хотя что-то мне подсказывает, что она будет не очень удачной…
И как в воду глядел.
Дверь в комнату открывалась с трудом, ее что-то подпирало. Это мне сразу не понравилось. И еще воздух…
Запах алкоголя. Даже перегара.
Я толкнул дверь сильнее, отпихивая тумбочку и чемодан, которыми она заклинила ручку.
И длинно грязно выматерился.
Я видел, конечно, что она подрезала у меня коллекционное вино, но и похуй. Пусть пьет нормальное, чем этот бабский мартини. Но она под шумок утырила у меня и вискарь. И почти литр, судя по всему, уговорила в одно лицо. С яблочным, сука, соком. Двадцатипятилетний Макаллан с яблочным соком! Да я б убил ее уже на месте!