Не надо переворачивать лодку! 2

Найтов Комбат

Я пригласил её посетить СССР. Вечер заканчивался, и мы попрощались с Теддерами. Артур обещал подъехать за нами утром и отвезти нас в Фарнборо.

Но утром приехал не он, а только машина RAF за нами. В 10 мы были в Фарнборо, через полчаса приехал Теддер и попросил выкатить самолёты к трибуне на другом конце поля. Подошли три машины, техники прицепили к ним самолёты, а мы поехали к трибуне. Там было пусто, но 11 часам вся трибуна оказалась заполненной людьми. Появился и, исчезнувший куда-то, Теддер. Из подъехавших двух машин вышла королевская чета, Премьер-министр и министр иностранных дел Иден с супругами. Мы поприветствовали Его величество и остальных, ответили на многочисленные вопросы,

потом нас попросили показать машины в воздухе. Я извинился и попросил несколько минут на переодевание. Когда мы с Петром вышли из Ан-6 в противоперегрузочных костюмах, раздались аплодисменты. Мы с Петром договорились, что будем показывать, пока одевались. Запуск, рулёжка, добро на старт. Взлёт. Прошли на малом газу над трибунами. Затем в плотном строю показали не очень сложный пилотаж, который закончили распадающейся вертикалью, затем Пётр пошёл на посадку, я выполнил хорошо отработанный каскад фигур, с которым выступал на парадах в Москве, включая мой любимый 'кленовый лист' и 'разворот на пятке'. Сел. Подрулил на место. Король ещё раз вышел на взлётное поле.

– Милорд, я получил истинное удовольствие, наблюдая Ваш пилотаж. До войны мы никогда не пропускали ни одной выставки в Фарнборо! Скорей бы кончилась война. Я надеюсь Вас увидеть сегодня у нас в 5 часов!
– Я наклонил голову в ответ. Королевская чета пошла к машине. А возле меня оказался Черчилль, который внимательно осматривал мой костюм.

– Сэр Эндрю, для чего это?

– Помогает при перегрузках во время исполнения фигур или в воздушном бою.

– У меня есть много вопросов к Вам, милорд. Как я понимаю, Вы прибыли со специальной миссией, не правда, ли?

– Да, господин Премьер.

– Вас не затруднит прибыть ко мне на Даунинг-стрит через час?

– Мне ещё надо переодеться после полётов.

– Хорошо, через два часа, милорд.

Пётр показывал машины вчерашним лётчикам и давал разъяснения, а я переоделся и поехал к Черчиллю.

Черчилль принял меня в своём кабинете. Я передал ему несколько писем Сталина, и, пока он их читал, рассматривал его кабинет. Несколько темноватый, с отделанными дубом стенами, дубовой же мебелью, он казался маленьким из-за просто гигантских кресел и стульев. Но учитывая физические размеры Премьера, и вечный запах его сигары, как нельзя лучше подходил ему.

– Как я понял из письма Вашего Премьера, Вам поручено провести предварительные переговоры о послевоенном устройстве Европы, сэр Эндрю?

– Не совсем так, хотя это и входит в те инструкции, которые я получил от товарища Сталина. Товарищ Сталин обеспокоен поисками мира, которыми озадачился Гитлер. Он даже нам прислал предложение о перемирии.

– Вот как!

– Товарищ Сталин поручил мне передать Вам его озабоченность этими вопросами. Он считает, что нам следует воздержаться от необдуманных шагов, могущих иметь необратимые последствия. Наша цель, которую мы преследуем в этой войне, это уничтожение фашизма и нацизма, денацификация Германии и Италии, и невозможность, в будущем, возрождения этих правых течений, где бы то ни было. Особенно в Европе. Других целей мы не имеем. Хотелось бы обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что Советский Союз ни в одной из захваченных стран, в течение этой войны, не ввёл иных государственных форм правления, кроме существовавших.

– А Болгария?

– Там произошёл дворцовый переворот. Наших войск на территории Болгарии не было. Новое правительство объявило войну Гитлеру и пропустило наши войска для освобождения Югославии и Греции.

– А Литва, Латвия и Эстония?

– В результате выборов победили компартии этих стран и через парламенты присоединились к Советскому Союзу.

– Но без ваших войск этого бы не произошло!

–

Все три государства были полицейскими государствами. С жесточайшей цензурой. Как только цензуру отменили, так местные компартии и победили. Мы не вмешивались в эти процессы, но и не препятствовали им. Мы готовились к войне. Режимы этих стран были профашистскими. Это угрожало нам свободным приближением к нам войск Гитлера. Это нас не устраивало, слишком близко к границам находился важнейший, в промышленном отношении, город Ленинград. И, милорд, позвольте напомнить Вам, что мы присоединились к объёдинённым нациям тогда, когда уже начал сыпаться фронт в Африке.

– Я хорошо помню это, милорд Эндрю. И уже высказывал Вам лично и всему русскому народу свою признательность за этот решительный шаг. Это говорит, в том числе, и о широте русской души. Но, в данный момент меня беспокоит отсутствие документального подтверждения наших отношений. Несколько, ничего не значащих, листков договора о намерениях, и всё.

– Товарищ Сталин сказал, что лучшим выходом из сложившейся ситуации было бы скорейшее создание института Организации Объединённых Наций, взамен распавшейся Лиги Наций. Это предложение Президента Рузвельта полностью нас устраивает.

– Второй момент, который меня беспокоит, это то, что мы не готовы сейчас к высадке в Европе, а события развиваются стремительно.

– Красная Армия слишком быстро наступает? Но мы не хотим затягивания войны. Как я понимаю, Вас беспокоит вопрос о репарациях с Германии.

– Несомненно! Расходы на ведение войны просто огромны!

– Мы также понесли очень большие расходы. Один такой самолёт за вылет съедает 5 тонн горючего!

– О да! Это большие деньги! Вы устроили просто революцию в авиации!

– А Вы считаете, что революции не приносят пользу!

– Вовсе нет, мне революция помогла залечить язву желудка. Ваши чекисты посадили меня в тюрьму и морили голодом, и моя язва зажила. Но меня беспокоит ваша экспансия на Запад.

– Я думаю, сэр Премьер, что Вы находитесь в заблуждении относительно нас. У Вас устаревшее отношение к нашей стране. Лозунги о мировой революции давно в прошлом, и рекламируются небольшой кучкой сторонников Троцкого и IV-ым Интернационалом.

– Но Вы же поддерживаете контакты с другими КомПартиями.

– А как иначе дать информацию о том, что у нас действительно происходит? Если остальная пресса обычно пишет о нас просто гадости?

– Да, сэр Эндрю, господин Сталин не ошибся, поручив именно Вам вести эти переговоры. Вы интересный собеседник. Но, вернёмся к репарациям.

– Милорд, Ваша страна, вне зависимости от того произведёте вы высадку на континент или нет, получит репарации с Германии в полном объёме. Мы же не заинтересованы ни в малейшей задержке наступления мира в Европе, и продолжим наступать в том темпе, в каком нам позволяет сделать это противник. Мы не настаиваем на каких-то дополнительных усилиях с Вашей стороны. Но, для увеличения количества репараций, необходимо изменить тактику воздушных ударов по Германии. Перейти от ударов по площадям к точечным ударам по войскам противника. Потому что с полностью разбомбленной Германии мы будем получать эти деньги совсем не скоро! Не правда, ли?

– Не лишено здравого смысла, сэр Эндрю. Перед прилётом сюда Вы были на Южном Фронте. Как дела в Ливии?

– Там жарко, и хорошо, что бои закончились. Я встречался с генералом Эйзенхауэром, и мы пытались согласовать усилия на Южном фронте, но я не знаю, пока, о принятых командованием США решениях.

– Генерал Эйзенхауэр хочет изменить место высадки. Он хочет высаживаться во Франции.

– Это целесообразно. Я обещал ему поддержку в этом случае, т.к. это ведёт к сокращению сроков войны в Европе.