Не обожгись цветком папоротника
Шрифт:
Агния сочувственно кивала, слушая Лябзины приключения вполуха, невзначай сворачивая речь куда следует, и, более-менее, выведала путь-дорогу.
Конечно, на деле оказалось не совсем так, как следовало из объяснений Лябзи, поплутать пришлось, но в конце концов вышла на поляночку. Под сосной, казалось, куча хвороста навалена. И не догадаться, что это и есть землянка Власы, если бы не четыре кола, увенчанные черепами каких-то непонятных животных, воткнутые в землю и образующие, по видимости, границы участка.
Агния толкнула скрипучую дверь и согнувшись в три погибели перешагнула через порог. Первое, что она услышала,
30
Если бы не Калина, Хыля давно превратилась бы в самую последнюю замарашку.
— Какие у тебя красивые волосы, — услышала Хыля и сердечко радостно забилось: «Неужели, правда?»
Правда. Правда и то, что пришлось долго распутывать колтуны, вычёсывать вшей и отмывать Хылю в нескольких водах.
Семья Кисея большая, у каждого много забот, а на Хылю тратить время никому не хотелось. Что проку? Девка всё-равно пропащая. Только вот отец иногда усаживал дочь на колени, и сидели они, прижавшись друг к другу, не умея привязанность выразить по-другому. Но отец — самый занятой человек в семье, где дел невпроворот, там и он, поэтому такие минуты выпадали редко. Остальные Хылю предпочитали не замечать, раздражались, когда случалось натыкаться на неё. Вот и стала она держаться подальше от чужих ног. Хотя ноги эти всё же не чужих людей, а своих родственников, но всё равно, уж больно на пальцы наступают. А плакать нельзя, а то ругаться начнут.
Постепенно Хыля нашла себе место, где меньше всего мешала — под широкой лавкой в бабьем куте. Это место становилось её постоянным: там и спала, укрывшись тряпками, там и ела, что бросят со стола, а если забудут бросить, наловчилась у домового из миски таскать. Про домового мать не забывала.
Но на её счастье старший брат привёл в дом жену.
Была Калина из чужого селения, про Хылину историю ничего не знала, и в день свадьбы никто не удосужился их познакомить. И, когда на другой день молодая жена в одиночестве хозяйничала в бабьем куте, то не ведала, что под лавкой живёт её золовка. А золовке уж давно в туалет хотелось, а вылезти как — не знала, человек-то новый в доме, ещё пуще своих ругать начнёт, что под ногами мешается, вот и терпела, сколько могла, украдкой наблюдая за этим новым человеком.
Калине не впервой готовить на большую семью, сама из таковой, но в первый раз у чужой печи тревожно. Хочется себя показать свекрови, свёкру, мужу. Муж. Смешно. Ещё недавно не ведала, не знала, что долюшка её будет далеко от родимого дома. Да вот повадился к ним в село добрый молодец, и полюбилась ему девица Калина. Мать сначала заплакала, мол, как же тебе донюшка, вдали от отца-матери жить. Но отец посмотрел на дочь, усмехнулся и сказал: «Калина наша нигде не пропадёт».
А чего пропадать? Везде добрые люди найдутся. Свекровь, правда, неласковая, смотрит хмуро. Свёкр ничего, видать, не злой. А Тихомир глаз не отводит, всё норовит погладить ненароком. Вспомнила своего молодого ласкового мужа и покраснела.
Надо постараться нынче похозяйничать так, чтобы все были довольны.
Но новая обстановка отвлекала Калину. И в который раз она стала обводить взглядом избу: красный угол, стол, скатерть, вчера была
Тут внимание её привлекло неясное шуршание со стороны лавки. Нахмурившись, она посмотрела вниз. Вдруг глаза её страшно расширились: из-под лавки медленно выползла небольшая серая лапа, похожая на человеческую, следом показалось что-то волосатое рыже-серое. Калина истошно завизжала и запрыгнула на скамью. Лапа убралась назад под лавку вместе с рыжей башкой.
«Что тут у них?» — перепуганно думала Калина, чувствуя, что сердце её готово выпрыгнуть из груди. Чужая душа — потёмки, чужой дом — тем более.
Под лавкой было тихо. Калина оглянулась в поисках подходящего оружия. Спрыгнула со скамьи, бросилась к печному закутку, выбрала самый большой ухват и нерешительно подошла к лавке:
— Вылазь, хто там прячется, — девушка постаралась, чтобы голос звучал уверенно и грозно. Но в ответ — тишина. — Вылазь, а то рёбра пересчитаю, — Калина сунула ухват под лавку и пошебуршала там в тряпках.
— Не надо, тётенька, я сейчас вылезу…
Так и познакомились Хыля и Калина. Так и началась их дружба. Хыля напомнила Калине любимую младшую сестру, а для Хыли большим счастьем стало, что она теперь кому-то нужна.
Когда вечером семья Кисея собралась в хате, Калина всё наготовила, что полагалось, но пыл всем угодить подостыл. Всё оставшееся время она приводила в порядок Хылю. Сундук её стоял, разинув крышку, и Калина копалась в приданом, ища подходящие вещи, из которых она смогла бы сшить рубахи и сарафаны для своей маленькой золовки. Тихомир заикнулся было, что напрасно она тратит и приданое, и время на калеку, но в ответ увидел сквозь узкие щелочки глаз такие злющие искры, что встревоженно отошёл. Такой свою хохотушку Калину он ещё не видел. Кисеиха молча постояла, посмотрела, потом махнула рукой: «Делайте, что хотите!» и отошла. Многочисленные братья и сёстры с удивлением поглядывали на вымытую и расчёсанную Хылю, сидящую непривычно на лавке, они-то думали, что она полудурочка, а она вроде как и ничего. А Кисей промолвил тихо, обращаясь к новоиспечённой невестке:
— Дочка, что ж ты в потёмках шьёшь, сейчас я тебе лучину зажгу. А то и отдохнула бы. Чай, заморилась с непривычки.
— Что ты, отец, разве я непривыкшая? Нисколько не заморилась.
31
Увидев направляющуюся в сторону леса Агнию, Василиса проследила за девушкой взглядом. Интересно, надолго ли она? Ну, в лес, обычно, на короткое время не ходят, а значит, тётку Пырю можно застать дома одну. У Василисы давно появилось желание поговорить с матерью Еремея, наверное, пришло время это сделать немедля. И как только Агния скрылась за деревьями, Василиса решилась.
Когда-то на тётку Пырю Василиса смотрела как на свою будущую свекровь, и, в отличие от остальных членов семьи, испытывала к ней тёплые чувства. С Агнией же разговора не получалось, несмотря на то, что они почти ровесницы. И дружеские отношения не завязывались. Как ни старалась Василиса, была Агния к ней холодна и высокомерна. И Василиса отступила.
Пыря управлялась во дворе. Увидев входящую в ворота девушку, оставила дела. Некоторое время помолчали, глядя друг на друга. Наконец, Пыря обречённо вздохнула: