Не обычай дегтем щи белить, на то сметана

Солженицын Александр Исаевич

Оговоримся, что словарный запас устной речи, хотя и переполняется множеством терминов науки и техники и преходящим жаргоном, он тоже скудеет; приметим за собой, что мы выражаемся малым числом всё повторяющихся слов. Так в убыстрённый век разговорный словарный запас общества становится (не считая терминов) клином, сужающимся во времени.

Это тревожно. Нам бы суметь обернуть клин, перекинуть узкую часть назад, а вперёд он пусть расширяется.

Мне кажется, что здесь писатели могли бы помочь письменной речи вернуть речи устной кое-какой должок. Под этим я понимаю очень осторожное словарное расширение: продуманное употребление (в авторской речи!) таких слов, которые хоть и не живут в современном разговорном языке, но настолько близко расположены за стёсами клина и настолько понятно употребляются автором, что могут прийтись по нраву говорящим, привлечь их - и так вернуться в язык. Похвальба же далеко отскочившими и потому безнадёжно утерянными словечками здесь бесполезна.

Например, мы усвоили "отшатнуться", несколько дичимся формы "отшатнуть", а как хорошо употребить: вышатнуть (кол из земли), пришатнуть (столб к стене).

У нас затвержено "недоумевать", но мы зря бы ощетинились против доумевать (доходить упорным размышлением).

Как коротко: узвать (кого с собой); призевался мне этот телевизор; перемкнуть (сменить замок или перенести его с одной накладки на другую); мой предместник (кто раньше занимал моё место); ветер слистнул бумагу со стола (вместо: порывом ветра бумагу приподняло и снесло со стола); перевильнуть (в споре со стороны на сторону).

Употреби - и, пожалуй, зашумят, что словотворчество, что выдумывают какие-то новые слова. А ведь это только бережный подбор богатства, рассыпанного совсем рядом, совсем под ногами.

Я так понимаю, что обсуждение письменной русской речи, открытое "Литературной газетой", -

не из тех обсуждений, которые ведутся месяц-другой, а потом редакцией же закрываются с однозначным решением. Это долгая, постоянная работа. И не из тех это обсуждений, где надо вытянуть десяток виновников и выпороть их при честнoм народе. Имена, конечно, называть придётся, не обойтись, но больше для осязаемости ошибок (то бишь "для конкретности"), чем для личных упрёков.

Я так понимаю, что, быть может, настали решающие десятилетия, когда ещё в наших силах исправить беду - совместно обсуждая, друг другу и себе объясняя, а больше всего - строгостью к себе самим. Ибо главная порча русской письменной речи - мы сами, каждое наше перо, когда оно поспешно, когда оно скользит слишком незатруднённо.

Умедлим же и проверим его бег! Ещё не упущено изгнать то, что есть публицистический жаргон, а не русская речь. Ещё не поздно выправить склад на- шей письменной (авторской) речи, так, чтоб вернуть ей разговорную народную лёгкость и свободу.

Опять же Даль говорит, что все мы и постепенно (никто - отдельно и сразу) сумеем заменить всё дурное хорошим, всё длинное коротким, всё околичное прямым, тёмное ясным, пошлое выразительным, вялое сильным.

Октябрь 1965

Не обычай дегтем щи белить, на то сметана (октябрь 1965). Единственная газетная публикация А. И. Солжени- цына в Советском Союзе вплоть до изгнания ("Литера- турная газета", 4.11.1965). Цензурные рамки не позво- лили указать на порчу русского языка социалистическими перьями начала ХХ века, затем и всею коммунистичес- кой печатью. Статья имела отклики, которые "Литератур- ная газета" помещала в течение нескольких месяцев вслед за публикацией. По-английски напечатана в "Russian Literature Triquarterly-" (Анн Арбор), vol. 11, Winter 1975.