Не останавливайся
Шрифт:
Глава 8
Соня
Сжимая кулаки, наблюдаю за тем, как Тан рыскает по холодильнику, а затем со злостью выдает:
– Упала, видимо. Закатилась за холодильник. Найдешь – верни, ладно?
После этих слов он тут же направляется на выход, а я обнимаю себя за плечи и убеждаю стоять на месте. Ни в коем случае не идти за ним.
Лишь когда дверь с грохотом захлопывается, я отмираю, и напряжение покидает тело. Я соскальзываю на пол и сижу так некоторое время. Так много разных
Место им уступает произошедшее недавно. Я жалею, что спросила. Да, была обязана, я должна была узнать, кто поставил камеру, но… жалею, что спросила так рано. Я соскучилась. Очень сильно соскучилась по человеку, который снял меня на камеру. Я сразу поняла, что он врет. По напряженным рукам, по отсутствию удивления. Это было видно, я чувствовала. У меня с детства какое-то внутреннее чутье, когда мне врут. Я почти сразу это понимаю, особенно если знаю человека дольше нескольких минут.
Тан мне врал. Я должна была это знать, но, черт, как же не хотелось спрашивать. Хотелось думать, что все по-настоящему. Снова.
Поднявшись с пола, иду закрывать дверь, а затем отправляюсь в кровать. Долго кручусь, не в силах уснуть. Меня терзают тревожные мысли. Я цепляюсь за них, словно упустила что-то важное, но никак не могу понять, что именно. Как итог, утром просыпаюсь разбитой, с темными кругами под глазами и слегка припухшим лицом. Душ, конечно, здорово помогает. А еще макияж, на который я трачу неприлично много времени. Поразительно, но я не испытываю угрызений совести по этому поводу. Сегодня у меня нет никаких планов, но хочется выглядеть красиво.
Когда заканчиваю, телефон оживает трелью звонка. У меня… почти ничего не екает. Я прекрасно знаю, что кроме подруг и мамы звонить некому, но после вчерашнего что-то во мне непроизвольно ломается. Легкий укол разочарования при виде номера матери ядом просачивается в кровь и достигает сердца.
– Сонечка, привет, – стоит мне поднять трубку, как голос мамы звучит оживленно и весело. – Какие на сегодня планы?
– Да, в общем-то… никаких. Собиралась на кофе.
– О, подождешь меня? Я уже собрана, попрошу водителя сейчас и приеду, хорошо? Вместе кофе попьем, поболтаем.
Пока мама тараторит, я вдруг вспоминаю, как мы вот так раньше с ней сидели. В глубоком детстве, только тогда я пила теплый чай, а мама – свежесваренный кофе. Это было нашим своеобразным ритуалом, чтобы сблизиться и поболтать. Я понимаю это только с возрастом, а тогда мне просто нравилось проводить время вместе с мамой, пить чай и наслаждаться сладким печеньем.
– Хорошо, я буду ждать.
Мама действительно приезжает быстро. Новый звонок от нее поступает минут через двадцать.
– Мы подъехали. Спустишься?
– А ты… не будешь подниматься? – удивленно спрашиваю.
Почему-то я думала, что маме захочется посмотреть, как я устроилась в новой квартире. Пускай мама знает, как здесь все обустроено, но ведь что может быть важнее, чем посмотреть на жизнь дочери?
– Не буду, малыш. Я что-то замерзла. Собиралась быстро, выбежала без шубы, только шаль набросила.
– Ладно. Я спущусь.
Закрыв квартиру, быстро сбегаю по лестнице и выхожу из подъезда. Черный внедорожник, привлекающий к себе внимание блеском и богатством – редкость в нашем дворе, поэтому я безошибочно шагаю к нему. Не успеваю дойти, как дверца заднего сиденья открывается, и оттуда выглядывает мама.
– Залезай скорее, холодно.
Я быстро запрыгиваю в салон, коротко киваю водителю, хотя ему, судя по всему, вообще наплевать, что в машине теперь не только хозяйка, но и ее дочь. Стоит мне захлопнуть дверцу, как мама сжимает меня в объятиях. С силой прижимает к себе и говорит, что соскучилась.
– Ты не приезжаешь, – говорит обиженно. – Были выходные, новогодние праздники, а ты так и не приехала.
– Прости, я… с друзьями была.
– Ох уж эта молодость! – восклицает и обращается уже в водителю: – Давай-ка в “Мэдисон”, Рома.
Это кафе я прекрасно знаю, оно находится в центре. Мы пару раз там гуляли с девчонками после университета, но я думала, что мы поедем в “Штрудель” – здесь, неподалеку. Раньше мы часто ходили туда в выходные дни, я думала, мы с мамой повторим эту привычку, но не решаюсь предложить, когда она выбирает “Мэдисон”. В дороге едем молча. У мамы выходной, но даже сейчас она в работе, перезванивает кому-то, требует проследить, чтобы все сделали, как нужно.
– Слава богу, здесь свободный столик, – говорит мама, когда добираемся к “Мэдисон”. – Обычно в воскресенье здесь не протолкнуться. Нам повезло.
– Угу.
– Ты чем-то расстроена? Выглядишь подавленно. И словно не выспалась. Макияж сделала.
– У тебя тоже макияж, – замечаю.
– У меня возраст, – смеется мама. – Дорастешь до сорока трех, поймешь, что без макияжа почти никуда.
– Ты у меня и так красива, – делаю маме комплимент.
Я совсем не вру. Мама у меня очень красивая, и никакой макияж в ее случае вовсе не обязателен. Как только мы переехали, она стала выглядеть лучше. У нее вдруг появился личный косметолог, массажист, тренер и еще бог знает сколько специалистов. Отсюда и ухоженность, красота, сияние. Перед отъездом мне показалось, что мама подавлена, а сейчас она улыбается и буквально светится счастьем.
– Я увольняюсь, – сообщает, когда нам приносят наш заказ.
Мне – карамельный латте с орешками и небольшой эклер, а маме – капучино без сахара. Сладкое она упрямо не ест, хотя раньше могла себе позволить такой же десерт.
– Неожиданно, – говорю с улыбкой.
На самом деле я рада за маму. В последние годы она была единственным человеком, кто работал и тащил на себе всю семью. Отец не мог работать из-за болезни, а я – потому что была несовершеннолетней. Мне давно хотелось видеть ее такой же счастливой, как сейчас. Кажется, я понимаю причину ее солнечного настроения. Она наконец-то может уделить время себе и не думать о постоянной работе.