Не остановишь силой дождь
Шрифт:
Преподаватели обычно смотрели на неё и других модниц сквозь пальцы. Особенно потому, что большую часть занятий поверх наших платьев надевались форменные рабочие фартуки с кучей карманов из ткани, что невозможно прожечь ни огнём, ни зельями. Но в дни траура ректор, похоже, счёл неуместным, чтобы студентки продолжали напоминать цветущий луг. Зная, что переубедить таких, как Лурия, невозможно, проблему решили радикально, превратив повязки в простой артефакт.
Настроение в эти дни царило странное. Вначале все пытались ходить с серьёзными лицами и говорить тихо, но потом постепенно всё возвращалось к обычному для института
Честно говоря, я тоже почти не думала о покойном короле Леоне. Куда больше волновало, как пройдёт у меня последняя практика. Ещё в начале учебного года старшекурсникам объявили, что трое лучших студентов поедут в столичную Магическую Академию. Такое поощрение у нас практиковалось лет пять, но почти каждый год возникали сомнения: примут в лучшем учебном заведении королевства нескольких провинциалов или откажут под благовидным предлогом. Каждый год летом наш ректор вёл долгие переговоры, подключал свои связи и в конце концов добивался того, чтобы уже в первом семестре институт получал от трёх до пяти приглашений.
Я, Хельга и Лурия честно завоевали право отправиться в Баорию. Лурия, хоть и не отличалась моим усердием, брала талантом то, что нам с Хельгой приходилось зарабатывать упорным трудом.
Нам объявили о предстоящей поездке ещё по итогам зимней сессии. Хельга уже паковала чемодан, Лурия покупала новые наряды, я обдумывала проект, который поразит столичную Академию, а тут смерть короля Леона!
Мечта поработать в одной из лучших библиотек страны, увидеть самых сильных мастеров-артефакторов королевства, помогала мне усердно корпеть над учебниками, в то время как однокурсники наслаждались прелестями вольной студенческой жизни. И сейчас я боялась, что из-за смерти правителя моя мечта помашет мне ручкой.
Хельга переживала от того, что курсантов Военной Академии перевели на казарменное положение и свидания с Олафом откладывались на неопределённое время.
Только Лурия сохраняла спокойствие.
– Не переживайте, девчонки. Ставлю серебрушку – всё будет хорошо! Твой Олаф скоро появится. И ты, Кэсси, обязательно попадёшь в свою Академию.
– Только я?
– И я тоже. Про Хельгу не скажу так уверенно, может, она скорее замуж выйдет и передумает тащиться в такую даль.
– Не передумаю! Неизвестно, получится у меня потом побывать в столице или Олафа запрут в каком-нибудь гарнизоне, так что не надейтесь, я от вас не отстану. Буду за тобой, Лури, присматривать, чтобы глупостей не натворила.
– Ой-ой-ой! Тоже мне мамочка! Это я вас там наконец растормошу. Оторвёмся напоследок!
Мы невольно засмеялись в ответ на зажигательную улыбку Лурии, но тут же постарались снова принять печальный вид.
Умение сохранять серьёзное лицо понадобилось мне, когда пришла очередь нести траурную вахту у портрета умершего короля. В пару со мной не поставили ни одну из моих подруг, как мы ни просились. Уж очень смешной контраст получался. И Хельга, и Лурия были высокими статными девушками, а я рядом с ними выглядела совсем уж пигалицей. Так что в пару мне подобрали такую же невысокую однокурсницу.
Мы стояли на лестничном пролёте рядом с украшенным траурной гирляндой портретом покойного короля Леона, и меня впервые настигло понимание, что что-то меняется в нашей жизни, будущее утратило прозрачную определённость, и вспомнился глупый вскрик Рыбы Ламар: «Кровь и смерть!». Лурия тогда смеялась над ним, а я снова видела обречённый взгляд Ламар, когда принесла ей в палату очки. И становилось не по себе.
Преподавательница тогда ничего не сказала, только торопливо нацепила их на нос. Она шумно выдохнула, на мгновение прикрыла глаза и успокоено откинулась на подушку.
– Зачем они вам? – не выдержав, спросила я. – В них же обычные линзы. Они даже не помогают видеть.
Ламар помолчала, и когда я, извинившись, уже собралась уходить, внезапно ответила:
– Они помогают не видеть… Когда твой дар проснётся, ты поймёшь, – и отвернулась к стене.
После происшествия её довольно быстро выписали, и она вновь вела пары у притихших студентов. Вначале, говорят, госпожа Ламар держалась отрешённо, словно слушала что-то, неведомое остальным, и не обращала внимание на студентов. Но нам такого везения не перепало. К нашей группе она пришла уже совершенно оправившейся и, как и прежде, заставляла всех трепетать одним взглядом. Про свои слова Рыба Ламар больше не вспоминала, а напрямую спрашивать о том, что ей тогда привиделось, никто не рискнул.
Не знаю, как другие, а я старательно вытеснила из головы мысли о странных словах преподавательницы и холоде, что охватил меня тогда. А сейчас, когда я стояла у портрета и наблюдала непривычно серый поток людей, обтекавший нас, вдруг испугалась: а что если нас и правда ждёт что-то страшное? Но верить в это не хотелось. Что плохого может произойти? На трон после короля Леона сядет принц Анджей. Он единственный ребёнок короля, признанный наследник, так что борьбы за престол не будет. Ведь всем известно, что королевство цело, пока на троне кровь Карродингов.
Да, он наверняка начнёт реформы, «начнёт гонять это старичьё», как говорила Лурия, но я не представляла какие. Что бы ни начал менять молодой король, вряд ли это коснётся таких провинциальных мышек, как я. Так что мне бояться нечего.
Стоя у портрета, я старательно пыталась представить, что может измениться в моей жизни от смены правителя. И не находила ничего, кроме отмены практики. Принц Анджей еле успел на похороны отца и коронации не будет до того, как истекут сорок дней строгого траура. Это как раз приходилось на начало нашей практики. Вдруг из-за всех этих важных церемоний столицу закроют и нас не пустят? Это единственное, что приходило мне в голову.
Сомнений добавили слова Олафа. Однажды он заскочил к нам, чтобы увидеть Хельгу как раз, когда закончились пары, и мы решали, где перекусить перед тем, как отправиться в библиотеку, готовиться к завтрашнему семинару. Лурия нас покинула, сказав, что не хочет тратить такой чудесный весенний день на затхлую библиотеку.
– Я лучше вечером перепишу твой конспект, Кэсси. Ты ведь не откажешь подружке?
За пять лет учёбы она привыкла пользоваться моими конспектами и отказать ей – значит поссориться. А ссориться с ней я не хотела. И Лурия, подхватив под руку Павла, одного из наших немногочисленных однокурсников, летящей походкой ушла в весеннюю даль улицы. Мы провожали их взглядами и прозевали появление Олафа. Я даже вздрогнула, когда меня подхватила под локоть мужская рука.