Не остаться одному
Шрифт:
– Кто твои люди, Саня?
Мы засиделись далеко за полночь, пересказывая друг другу все, что с нами было. Звезды в теплом небе перемигивались, ветер сменился, дул с суши в море, принося запахи тайги.
– Разные, – ответил Саня. Он немигающими глазами смотрел в пламя. – Кого только нет… Корабль строили в Швеции, давно уже… Значит, – он посмотрел на меня, – ты уже почти год не видел наших?
– Почти год, – кивнул я. – Не лучший год в моей жизни.
– Ты не изменился, – сказал Саня, и мы оба засмеялись. Здесь эти слова звучали как хорошая шутка, старая, но неприедающаяся. – А оружие, я вижу, новое.
– Старался подобрать похожее. – Я похлопал по ножнам. – Старое потерял, обидно, конечно… А Олег, значит, погиб…
Саня молча
Тоже мой друг.
– Значит, есть он, Город Света… – снова нарушил молчание Саня. – Не легенда…
– Реальность, – подтвердил я и несколько секунд молчал, чтобы справиться с нахлынувшей холодной злобой, от которой мир вокруг сделался плоским и черно-белым, как фотография. – И я себе поклялся, что его не будет. Я хорошо умею держать клятвы.
– А вот в этом я тебе не помощник.
Мне показалось, что я ослышался. Да нет, это говорил Саня. Санек. Тоже мой друг. А еще… да нет, ошибся Саня. Оба мы изменились, и не князь я ему больше. Пиратский командир, сам себе вождь, говорил со мной.
– Не помощник? – уточнил я.
– Нет, – тоже уточнил Саня.
– Два года – это много, – сказал я.
– Немало, – согласился Саня. – Хватит, князь. Я не играю в рыцарей, спасающих мир. Свой мир я вожу с собой, и Город Света ему не противник. Мы не пересекаемся.
Мне хотелось спросить – как же Олег и другие? Но вместо этого я спросил:
– Как Бэн? Все еще спишь с ним?
– Все еще сплю, – безо всякого выражения подтвердил Саня, не спуская с меня глаз.
– Хорошая вещь – постоянство и верность старой дружбе, – заметил я.
– Даже ради верности старой дружбе не стоит делать глупостей, – улыбнулся Саня.
– А ты изменился, – сказал я.
Саня пожал плечами:
– Поумнел, может быть?..
– Может, – согласился я. – А можно и другие слова найти… Знаешь, Сань, не греет что-то твой костер. Да и пути у нас, видно, разные. Рад был повстречаться.
– Не поплывешь со мной? – Он вновь уставился в огонь, и глаза ушли в черные впадины, утонули в них.
– Нет, – покачал головой я. – Да и ночевать не стану, пожалуй. Кристо, вон, останется, если захочет. А я – нет. Ты, – не удержался я, – только его не трогай. Его уже… любили.
– Не останется, – хмыкнул Саня. – По глазам видно – тоже… рыцарь. А можно и другие слова найти.
– В океане дорог много, а у меня одна. – Я встал и поднял перевязи. – Ну – может, еще и увидимся.
Саня не встал и не поднял глаз. Только уронил:
– Может быть, князь.
Кристо нагнал меня, когда я поднимался на сопку. Собственно, я услышал его шаги издалека, остановился и подождал, а дальше мы пошли молча. И только во время спуска с сопки – километра через три – я сказал:
– Зря ты пошел со мной. Плыл бы с Саней, а там – куда хочешь. – Кристо дернул плечом и состроил гримасу. – Он хороший человек, – добавил я строгости в голос.
– А я иду воевать. И не с урса… не только с урса… а с Городом Света. Понял?
– Спасибо, объяснил, – кивнул Кристо. – А то я ведь раньше этого не знал… Почему, по-твоему, я с тобой вообще иду?!
Я дал ему подзатыльник. Кристо хмыкнул. Потом спросил, глядя в сторону:
– Этот… он твой друг?
– Странно, да? – Я имел в виду нашу с Саней встречу, но Кристо, кажется, подумал о другом и кивнул. – Был моим другом. Когда-то, в самом начале почти, он спас меня от очень страшной смерти, Кристо… И до этого мы долго дружили… там… – Я сбивался и тоже глядел в сторону. – Как в этих книжках… друзья с детства – чушь, – тоскливо заключил я.
– Нет, – тихо, но упрямо сказал Кристо, и я посмотрел на него. Грек не опустил дерзких глаз. – Не чушь. Я тоже так думал, когда… когда жил там. Я совсем перестал верить, понимаешь – совсем! А потом пришел ты – как в книжке! И спас!
– Как в книжке? – задумчиво спросил я. – Да, как в книжке… Помнишь, как зимой ты пересказывал мне Толкиена?..
Да, это было в январе, когда мы пережидали буран в пещере на памирских перевалах. Горел костер, и я, спросив Кристо, читал ли он «Хранителей», получил ответ – да, все три части. Я загорелся, сказал, что читал только первую, и Кристо очень хорошо пересказал мне книгу до конца. Черт возьми, чего только не было за эти восемь с лишним месяцев… Начать с того, что те горы, в которые мы прыгнули, спасаясь от поднятых по тревоге урса, оказались Гиндукушем, и на запад идти было просто нереально – перевалы кишели врагами, а никаких наших тут просто не наблюдалось. И мы пошли на восток – в противоположную сторону от тех мест, куда безо всяких фигуральных выражений рвалась моя душа. Пошли, чтобы спастись, хотя я почти ни одной ночи не спал нормально. Мне снилась Танюшка. Сейчас, когда я был свободным, мысли о ней мучили меня еще больше. Она могла погибнуть в этом чертовом мире ежесекундно, а я вместо того, чтобы бежать к ней, уходил все дальше и дальше от нее, не был рядом, не мог защитить, не мог закрыть ее собой, не мог отвести смерть своим клинком… Хорошо еще, что Кристо оказался отличным попутчиком. Не помню, сколько раз я срывался и начинал на него орать. Один раз я его сильно избил всего лишь за то, что он поспорил со мной о времени ночевки. Потом долго просил прощенья – не столько у него, сколько у себя, я сам себе стал омерзителен… Кристо – тот как раз все понимал правильно. И еще многое было неприятно, тяжело, а то и страшно вспоминать. Земли, по которым мы пробирались, были не слишком гостеприимны к людям даже без урса…
– И куда мы теперь пойдем? – спросил Кристо. – Искать твоих?
– Да, – я вздохнул. – На восток. И как можно быстрее, Кристо. Я очень, очень устал, дружище…
– Понимаю, – серьезно сказал он.
Раздвигаю я ветви взглядов, И слова, как листва, шуршат, Я туда, где мне будут рады, Хоть встречать меня не спешат. И не ставят на стол закуски, И не льют, как вино, речей. А встречают там безыскусно, Словно ранней весной грачей. Серые облака, белые от гусей, Итака, Итака – я твой Одиссей. Слишком долго бродил я где-то, Где был нужен, хотя не мил. Там я бросил чужое лето, Там весну не свою забыл. Там я спорил о том, что ясно, И не верил словам детей. Был я грешным, святым и разным И терялся в сетях путей. Мне вернуться давно пора бы, Не найти все равно руно, Где мой остров? – Там будут рады, Где мой остров или окно. Буду долго стоять у двери, Под последним своим дождем. Я не верю, нет, я не верю, Что меня там никто не ждет. А. ДольскийЛотар Брюннер в своем дневнике писал правду. В этом мире Средняя Азия – сплошные степи серебристого ковыля.
Август был жарким, солнечным и с частыми теплыми дождями, шедшими чаще всего по утрам. А по ночам небо казалось засыпанным крупной солью почти сплошь. И часто-часто летели через эти россыпи длинные нити метеоров. Августовские звездопады. Загадывай – не хочу…
Мне ничего не хотелось загадывать. У меня оставалось одно желание. Уже давным-давно – только одно… Временами мне даже не верилось, что оно сбудется, что оно вообще может сбыться… У дороги, похоже, не намечалось конца, она разворачивалась, как серпантин, выпавший из небрежных рук – катится по полу, катится, катится…