Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2
Шрифт:
До того времени, пока не видел такого осторожного зверька, как Толик. Таких я всегда старался выманить из норы ложными ошибками. Причем я видел, что после первого раунда он уже высунулся из укрытия наполовину.
И вот теперь, после того, как второй раунд тоже подходил к концу, я снова полез в ближний бой. Сначала быстрый и сильный прямой правой. В голову Киселева.
Одновременно подход. Теперь левой в туловище. Еще ближе, еще. Чтобы его сильная левая в какой-то мере лишилась преимущества.
Ага, ты отступаешь! Заманивает меня к канатам, в глубину своей позиции. Я уже вижу, как ты приготовил тело для удара левой. Чтобы выпрямиться, как пружина. И ударить меня в голову. Но нет, погоди, я ухожу тебе за правое плечо.
Ты меняешь стойку, разве это поможет? Сейчас, в разгар боя? Нет, ты слишком долго осторожничал и теперь ты опоздал.
Я обрушиваю на Киселева лавину ударов. Сначала атака прямым ударом правой в голову. С шагом вперед — прямой левой в голову через правую руку противника.
Он уклоняется. Он все время уклоняется вправо. Я атакую еще и еще, стараясь достать его в стремительном напоре. Киселев уходит вправо-влево, он изумительно маневрирует.
Затем, дождавшись моей заминки, он атакует сам. Он делает так называемый «скачковый удар», то есть проводит скачок левой ногой вперед и наносят левой боковой мне в голову. Я едва успеваю уйти от его атаки.
И тут же снова контратакую. Наконец-то, я дождался, пока он полностью вылезет из норы. Мы обменивается ударами, а зрители кричат и улюлюкают нам. Я ничего не вижу, кроме ныряющего туда-сюда корпуса противника. Пару раз он достает меня левой, потом правой.
Я делаю вид, что выдохся. Что я загнан, как дикий зверь. Что меня можно брать голыми руками. Я тяжело дышу и часто хлопаю испуганными глазами. Я стараюсь уйти от поражения.
И Киселев попался. Он спешит покончить со мной до конца раунда. Если и не уронить в нокаут, то хотя бы в нокдаун. Заработать побольше очков. Он торопится и теряет бдительность.
Только теперь я уже понял его привычки. Он часто использует комбинацию правый в голову, потом левый в голову, потом правый хук в корпус, чтобы вынудить меня опустить руки и затем бьет левой. Снова в голову, мощно и со всей дури.
Но я уже раскусил его и ожидал этого удара. Я ухожу чуть в сторону и в свою очередь, наношу ему отличный крюк в голову. Так, как и хотел, с полуразворота, вкладывая в удар вес всего тела.
Удар получился, что надо. Я почувствовал, как его челюсть дрогнула под моей перчаткой, а голова резко откинулась назад. Не удержав равновесия, Киселев развернулся от моего удара и упал назад.
Я тут же отошел в угол и наблюдал, как рефери ведет счет. На десятой секунде он поднял руки и замахал ими, объявляя о том, что мой противник не в силах подняться. Ну что же, вот и вторая победа.
Глава 21. Дерево причудливой формы
Второй бой порядком вымотал меня. Казалось бы, что там такого, всего-то два раунда по несколько минут. Разве за это время можно так измочалиться?
Но если учесть все то количество физических, душевных и умственных сил, которые каждый боец вкладывает в эти несколько минут, то сразу понятно, что они так предельно насыщены энергией, что ее хватило бы на несколько лет жизни обычного человека. Ладно, несколько лет я хватанул слишком много. Это скорее всего, уровень боев за титул чемпиона мира.
Наши местечковые соревнования отнимали всего несколько недель или месяцев человеческой жизни. Тоже, честно говоря, немалый срок. Поэтому я и чувствовал себя выжатым, как лимон, будто бы таскал мешки с мукой последние три дня подряд, без передыха.
Я попрощался на ринге с Киселевым. Он сказал:
— Я еще не дрался с таким противником, как ты. Ты — это нечто невероятное.
Не знаю точно, что он хотел сказать этим. Наверное, не хватило слов, чтобы выразить досаду от своего поражения. Для этого он и возвысил меня.
— Ты очень достойный соперник, — ответил я. — Это был отличный поединок, спасибо.
Зрители и судьи тоже отметили, что наш бой был одним из самых зрелищных и интенсивных по накалу страстей. Мы задали очень высокий темп.
— Слушай, Рубцов, ты выступал на уровне настоящего профессионала, — сказал Худяков то ли с удивлением, то ли даже с некоторой завистью, когда я спустился с ринга. — Вы устроили нам прекрасное представление. Своим боем вы показали, что бокс — это действительно в первую очередь искусство.
Великие боги кулачных схваток! Ну что за пафос и восхваления. Не скрою, это было приятно, хотя я и чувствовал, что окружающие люди слишком превозносят наш поединок. Я хотел сказать, что бокс — это просто драка. Но драка по правилам. И в ней побеждает сильнейший. Вот и все. Но решил промолчать. Не хватало еще вступать в полемику с тренером по поводу того, что такое бокс.
— Совершенно верно говорите, — сказал я и ощупал майку. Моя одежда насквозь пропиталась потом. Одежду можно было выжимать, будто я упал в ней в реку. Надо поскорее переодеться, пока я не простыл. Сейчас холода, можно быстро простудиться. — Спасибо большое. Но сейчас я пойду в раздевалку. Устал, как собака.
— Конечно, конечно, — спохватился Худяков. — Пойдем скорее, я помогу тебе.
Он приобнял меня за плечи и отогнал сокурсников, подошедших ко мне целой толпой, чтобы выразить восхищение победой и пожать руку.
— Витя, это был очень хороший бой, — сказал один из них, щуплый парнишка в очках с толстыми линзами. — Я теперь тоже пойду в секцию бокса. Запишусь прямо с понедельника.
— Не откладывай задуманное до понедельника, — устало ответил я. — Действуй прямо сейчас. Вот Худяков, тренер «Орленка», зала, где я тоже тренируюсь, записывайся у него.