Не отступать и не сдаваться. Том 3
Шрифт:
Поморщившись, Гарсиа покачал головой. Нос у него был толстый, приплюснутый, губы мясистые. Нескольких зубов не хватало.
— Я выбью из них всю душу, Хесус, — заявил он, подняв мускулистую руку в перчатке. — Они будут бегать по рингу, как побитые щенки. Они мне не ровня. И кубинцы тоже. Чемпионат в этом году останется за мной.
Тренер был рад боевому настрою подопечного.
— Да начнется бой, Асьеро, — сказал он с улыбкой. — Да начнется бой.
Глава 17. Беспощадная жара в Мадриде
Должен признать, что проводить чемпионат мира летом в Испании — так себе затея. Жара в столице Испании стояла невыносимая. Наша летняя, московская, гораздо прохладнее.
В Испании до этого я не был ни разу. Ни в прошлой жизни, ни в этой. Мадрид великолепный город, я сразу его полюбил. Чувствуется мощь создавшей его империи. Ведь когда-то это также была могучая держава. Ее армия и флот держали в страхе все европейские страны.
Старинные здания уютно гармонировали с современными. Меня привели в восторг главные площади города — Пуэрта-дель-Соль и Пласа Майор. Одна овальная, на ней сходились восемь улиц города, со старинным Домом Почты, статуями и фонтаном в центре. Другая прямоугольная, тоже со статуей короля Филиппа III в центре.
По площадям фланировали туристы. Только они и ходили по городу в послеобеденное время, во время сиесты. Машин и людей в такие часы становилось намного меньше. Жизнь оживала ближе к вечеру.
Несмотря на то, что больше всего на свете испанцы любят корриду и футбол, они весьма оживленно интересовались предстоящим чемпионатом. Когда мы ходили по улицам в своих красных спортивных костюмах с надписью СССР, они с удивлением рассматривали нас, показывали пальцем, подходили познакомиться и громко разговаривали на испанском.
Жгучий интерес к чемпионату интенсивно нагнетался СМИ. А еще мы всюду видели объявления о проведении чемпионата. Испанцы даже на полицейских машинах наклеили яркие афиши с эмблемой чемпионата — шесть боксерских перчаток, наложенных одна на другую
Впрочем, особо нам разгуляться не дали. Каждый боксер приписан к группе, которую курировали тренеры и люди из спорткомитета. Они контролировали каждый наш шаг. Если нужно было выйти в магазин, обязательно надо было предупредить всех вышестоящих лиц. Как будто ты отправился в космос или пересекаешь линию фронта.
Запретов была масса. Никаких недозволенных контактов с иностранцами, лишних разговоров и упаси боже, спиртного или сигарет. Впрочем, многие из нашей делегации умудрились в первый же день затариться импортными шмотками.
Кроме начальства, я отметил и других персон в составе нашей делегации. Вроде невысоких чинов, вроде переводчиков или помощников, но с цепким взглядом и с квадратными плечами. В них за версту можно было узнать работников органов госбезопасности.
У меня проблем с доблестными чекистами не возникло. Покупками я особо не интересовался. В экскурсионных поездках по городу тоже особо не участвовал.
Все, что меня интересовало — это только предстоящий чемпионат. Поэтому я и пропадал все дни до церемонии открытия в зале бокса испанского института физкультуры, расположенного в двух шагах от гостиницы, где нас поселили. Я отправился туда сразу же после прилета, когда все остальные отдыхали.
Отправился вместе с Худяковым и еще одним членом нашей делегации, попросившим называть его Георгий Иванович. Наш сопровождающий испанец Мигель, который размещал нас в гостинице, сначала не мог понять, зачем я отправляюсь на тренировку сразу после утомительного перелета.
Георгий Иванович тоже был настороже. Мигель показал дорогу и вскоре мы вошли в здание института, которое по позднему времени уже готовилось к закрытию. Впрочем, узнав, что мы боксеры из СССР, прибывшие для участия в чемпионате, нас без разговоров пустили на тренировку.
В спортзале оказалось все необходимое для тренировки, даже оборудовали ринг. Худяков следил за моей разминкой, а Георгий Иванович некоторое время поглядел, как я занимаюсь и вышел из помещения.
— Уф, — Худяков тут же облегченно вздохнул и присел на скамеечку возле стены. — Как же меня запарил этот дядя Жора, Зоркий глаз и друг индейцев. Смотрит и смотрит, не дает вздохнуть свободно. А ты тоже хорош, не успели отдохнуть, сразу бросился на тренировку. Оно тебе надо? Надо же восстановиться перед чемпионатом, нельзя перенапрягаться.
Но я не собирался валяться в гостинице. Егор Дмитриевич перед отъездом просил меня не прерывать тренировки ни на день. Разминаясь в пустующем зале, я вспоминал, как прощался с ним перед отъездом.
Старик пришел в себя после приступа, но говорил еще слабо и все время лежал в постели. Я пришел к нему в больницу вечером перед вылетом.
Сверкающая белизной одиночная палата, кровать, тумбочка с лекарствами. Голые стены. Ни газет, ни радио. Полная изоляция от мира. Егор Дмитриевич лежал под ослепительно белым одеялом, маленький и высохший. Маша находилась тут же, при нем.
— Продолжай тренироваться, Витя, — сказал он хрипло. — Все время. Ты сможешь стать чемпионом и подняться еще выше, если только будешь постоянно тренироваться. Не прерывай занятия ни…
Он надолго закашлялся. Эх, Егор Дмитриевич, что же вы так раскисли. Никогда еще я не видел тренера таким беспомощным.
— Я буду тренироваться, как зверь, — пообещал я, склонившись к старику.
Он что-то прошептал еще. Я наклонился и расслышал только конец фразы:
— …Не отступать и не сдаваться.
Ну что же, отличное напутствие. Неважно, что он сказал вначале. Я услышал концовку. Это главное.
Сейчас, на чемпионате я собирался тренироваться днем и ночью, чтобы держать тело в тонусе. Не знаю, как у других, но меня занятия отвлекали от плохих мыслей. От депрессии, от сомнений, от страха неудачи.
Силовые тренировки я почти не проводил. Больше на выносливость и растяжение мышц. На быстроту реакции и стремительность ударов. Вставал перед грушей, вбивал в нее четкие и мощные удары и постепенно мысли о поражении отступали прочь. Их смывало мощной волной адреналина.