Не падающий
Шрифт:
– Брат, когда ты пробудешь здесь столько же, сколько и я, ты поймешь, что есть только одна или две важные вещи, ради которых стоит жить. Уникальные для тебя и только для тебя. У меня есть такая. Я сохраняю свою честь, сохраняя реликвию от их рук.
Я закрыл глаза. Зачем я живу? Честь, как у Девона? Я слышал, как Никки в моей голове фыркнула на это предположение. Музыка? Поиск Жертв? Вечная жизнь? Последнее не имело никакого смысла. Вечная жизнь, по определению, не может быть тем, ради чего стоит жить.
Если бы мне пришлось выбирать, я
Я протер глаза. Какой был смысл в том, чтобы найти что-то, ради чего стоит жить, если моя жизнь больше не была в моих руках?
У Девона ещё было то, чего хотели Дельфинианцы, поэтому его не убьют. Но меня… У меня не было ничего, что бы они хотели.
– Почему бы тебе не принять решение за них?
— Что, убить себя? Слишком близко к Нижнему Миру, любая царапина, которую я получаю, слишком быстро заживает. Кроме царапины от этих крыс. Ты знаешь, как это.
Так или иначе, зная, что я не зависел от себя самого, заставляло меня чувствовать себя еще хуже. Вы никогда не понимаете, насколько полагаетесь на возможность самоубийства, пока не будете лишены такой возможности. Я не говорю, что это предложение будет хорошей наклейкой на бампер, но это было правдой.
Я провел рукой вокруг моей клетки, пока не нашел зубчатый камень, которым я рыл накануне вечером. Я нашел гладкую часть стены и, используя острую часть, поставил линию, чтобы отметить свой первый день в Подземельях Дельфиниана.
А потом я начал копать в нижней части прутьев.
У меня было три месяца, чтобы вырыть яму на свободу. Все, о чем я мог думать, только о том, чтобы пойти домой. Может быть, в первый раз я смог понять, почему Никки выбрала возвращение домой, а не вечную жизнь со мной.
Нет. Я никогда не пойму выбора, который она сделала.
ГЛАВА 11
Я отметил течение времени, и разрушение моих надежд в неделях.
Первая неделя: Когда я на самом деле думал, что мое пребывание здесь будет таким коротким, чтобы бессмысленно отмечать мои дни.
Третья неделя: Когда я должен был начать напоминать себе, что Никки была только галлюцинацией, только галлюцинацией.
Шестая неделя: Когда я обнаружил, что камни, держащие железную решетку на месте, выросли снова, несмотря на сорок дней, которые я их ковырял.
Десятая неделя: Когда крысы сняли достаточно кожи, чтобы я почувствовал, что мои кости торчат.
Двенадцатая неделя: Когда я начал просить судного дня, и моей собственной смерти.
ГЛАВА 12
Сейчас.
Судный
Я использовал острый камень, тот, о котором я так переживал в первую ночь, чтобы выцарапать очередную галочку на моем домашнем календаре на стене скалы. Линия была зубчатой. Было трудно найти энергию даже для того, чтобы держаться за скалу, это заставляло мои руки дрожать.
Не было никакой необходимости считать все отметки. Я знал, что моя новая линия доведет общую сумму до девяноста.
Девяносто дней в этой тюрьме. Девяносто галлюцинации с Никки. Девяносто полночей с крысами.
Камень выскользнул из моих пальцев, которые были скользкими от свежей крови, и приземлился в большую кучу подобных ему, каждый из которых был вырезан моими руками.
Все эти камни и все эти стены были ещё тверже, чем когда-либо. Может быть, камни тоже были галлюцинацией. Я лежал на спине и смотрел в потолок.
Неожиданно Никки легла рядом со мной. Девяносто первая галлюцинация.
– Начинаешь сомневаться в своем собственном рассудке? — сказала она.
Я знал, что она не настоящая. Но я все еще отвечал ей. Каждый раз.
— Ты бы тоже сомневалась, — сказал я. Она просто смотрела на меня так, как я всегда представлял себе реальную Никки, смотрящую на меня. Так, будто она говорила, что я единственная, кто знает тебя. — Я могу сказать тебе кое-что? — спросил я. Это ударило меня, я просил галлюцинацию дать мне высказаться.
— Да, — сказала она, щурясь в темноте.
— Я мечтаю держать твое сердце в своей руке, — хорошо, три месяца в аду сделали меня немного дрянным, но без этого не обошлось. Я сглотнул и вдохнул. — И у меня есть признание. Я не думаю, что я здесь, чтобы заменить тебя. Я думаю, что я здесь, потому что полагал, что это, так или иначе, приведет меня к тебе.
Никки посмотрела на потолок и поднесла руку ближе к моей, позволяя её мизинцу обернуться вокруг моего.
– Почему ты мне это говоришь?
Почему я говорю ей это?
– Потому что они собираются забрать меня в ближайшее время. Для моего суда. А кто-то должен знать правду.
Она усмехнулась.
– Ты ведь понимаешь, что оставляешь свое наследие призраку.
Я перевернулся на бок, лицом к ней. Она легла зеркально. Я поднял руку, ладонью к её, и она вложила туда свою.
— Может быть, призрак это самый безопасный человек, с которым можно поговорить.
Издалека я услышал тихий лязг, обычно мы слышали только звуки снующих маленьких ножек, бесполезных царапин камень о камень и наших собственных голосов. Это был новый звук. Я представил себе открытие каменной двери, путешествие по бесконечным коридорам и скрытые фигуры, пришедшие за мной. За справедливостью.
Я мог чувствовать, как время ускользает от меня.
– Они пришли за мной, — сказал я. — Все эти жертвы, вся эта работа, для одного слова, ответа, который не имеет никакого смысла. Это было все ни за что.