Не падающий
Шрифт:
— Что это было за слово? — спросила она.
— Морфеус, — с горечью сказал я.
Она наклонила голову.
– Что это значит?
Я закатил глаза.
– Какое это имеет значение? Какое здесь может быть значение?
Она не обращала внимания на мои протесты.
– Морфеус это не просто слово. Это имя. Так кто это?
Я вздохнул, не уверен, что хотел играть в это.
– Морфеус был богом снов.
Она кивнула.
– Но ты знаешь, что нет никаких реальных богов в Нижнем Мире. Итак,
Что это значит? Я взял один из камней и бросил его в стену. Морфеус. Бог сновидений. Что я знал о снах?
— Сны являются ближайшим способом людей, чтобы добраться до Нижнего Мира, фактически не посещая его. Они небольшие ворота в наш мир для конкретного момента времени.
Никки задумчиво нахмурилась.
– Так это почти как мост.
Мост. Я никогда не думал об этом раньше, но Никки была права. А учитывая тот факт, что она была моей галлюцинации, я думаю, что я был прав. Мир сна был внешним проявлением внутренней энергии. Нижний Мир был большой версией состояния сна.
— Но что сны должны были сделать, что ты выжила?
Она пожала плечами.
– Я не знаю. Не говоря уже о снах в какой-то момент?
Да. Она сказала, что ей снится Джек все время. И когда он прыгнул в Туннели, он умолял ее мечтать о нем, как он мечтал о ней. И в последний раз, когда я видел Никки в ее спальне, ей снился Джек.
Что, если сны были мостами не только между мирами, но и между людьми?
Если сны были мостом… я обернул мои пальцы вокруг пальцев Никки.
– Я знаю, как ты выжила.
— Как?
— Джек давал тебе энергию все время. Он мечтал о тебе, создавал мост и питал тебя. Вот как ты выжила. Он был похож на… — я искал нужное слово. — Твой якорь, здесь на поверхности. Джек сохранял тебя живой.
Мало того, что Джек спас ей жизнь, занимая ее место в Туннелях, но он держал ее в живых, снабжая энергией через свои сны.
Отлично. Тут не было никакого сценария, где Джек, не отрываясь, смотрел на неё с таким восхищением, как дети любят Тора и Оптимус Прайм.
Я услышал далекий лязг тяжелых поворотов ключа в ржавом замке. Не так далеко, как первый звук, который я слышал.
Три месяца Нижнего Мира, когда я был здесь, почувствовались, как целая жизнь, а для Бессмертного, это о чем-то говорит. Я вспомнил, когда я пытался придумать мой глупый план побега, как если бы это случилось годы назад, а не месяцы.
Голоса эхом прокатились возле моей клетки. Я не мог видеть фонарики, так что они, вероятно, еще далеко.
Никки смотрела на меня внимательно.
– Теперь, когда ты знаешь ответ, ты можешь найти свою Жертву.
Я покачал головой и печально засмеялся.
– Я не хочу искать другую Жертву. Я не хочу кого-то еще. Я хочу только тебя.
Я понял истину слов только тогда, когда произнес их. Это была Никки, и только Никки. Как я мог делать вид, что это было о ком-то другом?
Может быть, я должен был слушать Макса с самого начала. Может быть, он как-то чувствовал, к чему моя навязчивая идея, в конечном счете, приведет. И это было навязчивой идеей. Как бы я ни пытался отрицать это, я знал это сейчас. Я пересек полмира, столкнулся с самыми опасными существами на поверхности, только чтобы прийти к этому выводу, который я, должно быть, знал все время.
Я не готов бросить Никки. И она, вероятно, будет причиной моей смерти.
Но я тоже привел её к смерти. Может быть, сейчас, когда моя смерть шла по коридору, я могу полностью понять, что Никки чувствовала эти последние несколько дней до Туннелей, обремененная знанием того, что конец близок.
Я закрыл глаза. Сжал их. Наконец, я точно знал, чего хотел, но теперь Дельфинианцы пришли за мной, готовые назначить наказание, которое, может быть, я и заслужил в течение длительного времени. Будет ли это вечное наказание сродни склеванной каждый день печени Прометея? Или же это будет мгновенным ударом, как оторвать голову от тела?
Я надеялся, что это будет последним.
Я буду скучать по моей группе… моей семье. Но прямо сейчас, все, о чем я мог думать, было только то, что я никогда не увижу блеск настоящего солнца на лице настоящей Никки снова.
Свет снаружи камеры становился сильнее, странный запах сопровождал его. Свечение бросило тень на полу, вертикальные прутья будто раскачивались взад и вперед.
Я сузил глаза, пытаясь сфокусироваться на свете.
– Я думал, что Дельфинианцы не любят огонь.
— Они не любят, — сказала Никки.
Я смотрел на свет, исходящий от коридора. Он танцевал вдоль каменной стены.
— Тогда почему они с факелами в руках?
— Твои глаза обманывают тебя, — сказала она. Я не видел ничего кроме темноты в течение трех месяцев. Вероятно, она была права.
Тем не менее, что это был за запах? Я мог бы поклясться, что что-то горит. Играет ли нос со мной злую шутку тоже?
А теперь треск пламени достиг моих ушей. Как бы там ни было, это должно было быть что-то большее, чем несколько факелов.
Никки шагнула через решетку и посмотрела вниз по коридору.
– Я думала, что Подземелья Дельфиниана не воспламеняются.
Её голос излучал страх.
— Я тоже, — сказал я, загипнотизированный танцующим огнем вдоль стены. Огонь был еще слишком далеко для нас, чтобы бросить взгляд, но не было никаких сомнений, в моей голове возник пожар. — Разве они не из камня?
Как будто вызванная мерцающим огнем, моя галлюцинация Никки начала бормотать и исчезать.
— Нет! — сказал я. — Не уходи. Пожалуйста. Я только что узнал, что я не могу существовать без тебя, и я не знаю, что делать с этим. Ты не можешь оставить меня одного.