Не пара
Шрифт:
Однако я и не догадывалась, что четыре года спустя меня обвинят в краже драгоценностей на сумму в сотни тысяч фунтов, и я отправлюсь за решётку.
Не догадывалась, что потеряю всё.
Потеряю Джесса.
Моего ребёнка. Мою семью.
Я хочу вернуть его.
Я верну его.
Я не видела и не говорила с ним уже полтора года, и это просто
Наше общение проходило только по переписке. Ну... как общение. Не совсем. Я писала ему, но он ни разу не ответил мне.
Он зол.
Потому что я не разрешала ему навещать меня, пока я находилась в тюрьме.
Он думал, что я бросила его.
На самом деле я просто не могла вынести и мысли о том, чтобы видеть его в этих стенах. И я не хотела, чтобы он посещал такое место.
Я никому не разрешала навещать меня. Даже Сиси.
Таким образом, полтора года я не видела и не разговаривала ни с кем из тех, кого я любила.
Моё сердце неистово колотится у меня в груди, и я продолжаю идти за офицером Роман. Я жду, пока она отпирает дверь и затем ведёт меня через неё к проходной.
Я не видела эту часть тюрьмы с тех пор, как прибыла сюда.
Я выглядываю в окно. Сердце бьётся, нервы натянуты, и я так взволнована!
Я выхожу отсюда. Я возвращаюсь к своей жизни.
К жизни, которую у меня украли.
Офицер Кендалл передаёт мне пластиковую тару и говорит:
— Вещи, с которыми ты прибыла.
Открыв коробку, я заглянула внутрь.
Мой старый мобильник, который больше не работает, блеск для губ, кошелёк. Я беру кошелёк и открываю его. Внутри купюра в двадцать фунтов.
За душой у меня лишь двадцать фунтов.
Вздох.
На дне коробки я отыскиваю ключи от своей старой квартиры. Я дотрагиваюсь до них пальцами. Ключи от моего старого дома. Дома, которого у меня больше нет.
Слёзы щиплют мои глаза. Я стараюсь их сдержать и моргаю.
— Ты в порядке, Дэйзи? — спрашивает меня офицер Роман.
Сдерживая свои эмоции, я киваю и бросаю свой кошелёк обратно в коробку.
— Ты знаешь, куда пойдешь отсюда? — спрашивает меня офицер.
— Да, — я смотрю на неё, — я отправлюсь прямиком в Лондонскую службу, осуществляющую надзор за условно осужденными, чтобы встретиться с моим надзорным инспектором...
Я запнулась, пытаясь вспомнить его имя.
—
— То есть, я буду жить не в пятизвёздочной гостинице Ритц?
Я смотрю на неё, состроив гримасу ужаса, и она смеется:
— Пойдем, шутница, давай уже выберемся отсюда.
Офицер пропускает нас через проходную. Я следую за офицером Роман, пока она ведет меня к двери, через которую я смогу выйти отсюда.
Чувствую, как сердце бешено колотится в груди, когда я вижу, как открывается последняя дверь.
Я свободна.
Я делаю глубокий вдох. Глубокий вдох свободы.
Знаю, это звучит глупо, но воздух здесь — снаружи, будто бы, лучше. Чище, свежее. Лучше, чем воздух, которым я дышала за этими высокими стенами, держащими меня взаперти так долго.
Я делаю первый шаг навстречу свободе.
— Я не хочу никогда вновь видеть тебя здесь, — слышится сзади меня голос офицера Роман.
Я оглядываюсь на неё:
— Вы меня больше никогда не увидите, обещаю.
Жёсткую линию её рта смягчает улыбка:
— Хорошо. Удачи, Дэйзи. Надеюсь, у тебя всё наладится.
Да, я тоже.
Я киваю ей и поворачиваюсь. Ещё один глубокий вдох, и я выхожу на улицу.
Дверь с лязгом закрывается за мной. Я слышу, как замок запирают, и я понимаю, что меня обратно не впустят.
На секунду я запаниковала.
Я в буквальном смысле не знаю, что делать. Мне так долго говорили, что делать, и теперь мне кажется, будто я не знаю своих собственных мыслей.
Я смотрю по сторонам. Люди снуют взад и вперёд.
Моё внимание привлекает человек на противоположной стороне улицы, и я уже не могу сдержать улыбку, которая вмиг расплылась на моём лице.
Сиси.
— Си? — вскрикиваю я, захлебываясь эмоциями.
— Мэйдэй! — Она улыбается во весь рот.
Услышав, как она называет прозвище, которое дал мне Джесс, когда был маленьким, я чувствую, как во мне просыпается боль. Настолько дикая и настолько глубокая, что кажется, будто она никогда не утихнет.
Сиси отходит от машины, на которую она опиралась, и направляется ко мне. В её копне темно-каштановых волнистых волос, обрамляющих милое лицо, поигрывают пурпурные блики, а большие карие глаза наполнены счастьем.