Не питайте вурдалаков?
Шрифт:
Одеяло тяжеленное, красное.
А сквозь щелочки в полу пахнет погребом
Чернозёмами да глинами разными.
Меж колдобин я улягусь, спокойненько.
И пускай мороз всю ночь стекла трескает.
Может это беспокоят покойники?
Не беда – в печи гудение резвое.
А на балконе холодно уже
А на балконе холодно уже.
Сел воробей на мокрые перила,
Нахохлился, ему не по душе,
Что солнце дом напротив осветило.
На мокрой ветке треснула кора.
И листья опускаются все ниже.
И я подумал, что давно пора
Какому-то листу уже стать рыжим.
Мне за оконной дверью так тепло,
Мне за оконной дверью так уютно,
Так хорошо, что хочется на зло
Мне этот дом, с тем что напротив спутать.
Хамсин
Нет, не скучайте по морозам
Тугою, стонущей печалью.
По голым, плачущим березам…
А насладитесь лучше явью!
Песня реквием
Невзначай семена оборвав
Ветер бросил их в травы откоса
И взошли там растения два
Собирая рассветные россы
Поднялись, величали – росли
Защищая друг друга от ветра.
И нечайнно наверно сплелись
Шелестящие зеленью ветви
И сменяли снега листопад
И гроза им гремела порою
И сменилась совсем невпопад
Нежность веток сухою корою
Захотелось их освободить
Отделить от шершавого друга
А дожди продолжали идти
И гудела меж ветками вьюга
Может ветер, опять бы, помог
Расплести заплетенные ветки
Ветер гнул и ломал
Был жесток.
Что же ждать от осеннего ветра?
Только заново все не начать
Как сушняк, под откосом их кроны
Кольца лет просчитав, прокричат
Свою реквием – песню вороны.
Памяти Олега Теплова
Ты вроде жил и вроде не жил
С чужой женою был ты нежен
Чужим детишкам за отца.
От злата куполов соборных
Уехал к маленькому морю
И вот дожидался там конца.
Мечтал ты стать "Хемингуэем"
Не стал. А я о том жалею.
В разные стороны листья разброшены
В разные стороны листья разброшены.
И золотыми обрызганы росами.
Словно утеряны,
Словно обронены
Спят под озябшими серыми кронами.
Может быть, я оступился, нечаянно
Может меня охватило отчаянье
Только ковёр разноцветного кружева
Словно любимую глажу и слушаю.
Встал.
Под ботинком хрустят позвоночники
Серые, красные, жёлтые, прочие.
И умирают, к подошвам прилипшие
Жёлтые, красные, серые – лишние.
Я на окно повесил лампу
Я на окно повесил лампу.
На форточке пристроил шнур.
И зацепил его за раму
И шпингалетом пристегнул.
И двести Ват залили светом
Мой стол, обои и палас.
Зима и ночь, как день и лето
И солнечная сторона у нас.
И тень плеча мне не мешала.
Она ложилась ниже строк.
Как плащ набросив одеяло
Читать я начал не сначала,
А где Зарецкий взвел курок.
Я дочитал и вдруг заметил,
Что тень все там же на листе.
И так же ярко лампа светит,
Как вечно негасимый свет.
Не то, что солнце в небосводе.
Я вилку вынул из сети.
А за окном светает вроде,
А значит скоро
Мне идти.
Печь, уголь в сарае, сани
Печь, уголь в сарае, сани,
Брички развозящие керосин, молоко,
Погреб под столом в комнате маминой,
А в нем ряды засмоленных банок морса, яблок.
Водяная колонка, помойная яма, пороги
Зимой следили, чтоб не замерзали.
А в небе великолепные звезды, по дороге
В туалет, что у двора в углу заднем.
Микроволновка, холодильник, кондиционер в квартире.
Машины стиральная, сушильная, посудомоечная.
Мобильник, компьютер, видеокамера, джакузи и два сортира.
Но когда в них идешь – видно только обои.
Нега кровососа
Из проекта – Кровосос
Господи, какая это нега
Воспарить в прохладном звездном небе
Окунуться в ветры над рекой
Пронизать пространство словно птица
Телом жертвы сладко насладится
Божий мир – под Божию рукой.
Мимо дома по дорожке
Мимо дома по дорожке
Я иду и солнце светит.
Вот пригревшаяся кошка,
Вот играющие дети,
Вот скамейка с голубою
Облупившеюся краской,
Дворник вот пришел судьбою,
За листвой сегодня красной.
Мимо дома по дорожке
Я иду и солнце светит.
Я прошел еще немножко
И свернул за угол…
Ветер.
Только ветер.
Когда-то был уверен и счастлив
Когда-то был уверен и счастлив
Шел в бой с гранитом, каменною твердью
Теперь я все познал и все постиг
И жду я лишь венчания со смертью
А жизнь то, пролетела невзначай
Ее закрыл, сердито хлопнув дверью
Прощай же солнце и мечта прощай
Ведь жду я лишь венчания со смертью
Я пил но, не хмелея ни на час
Я понял цену тленью и горенью
Боялся озорных зеленых глаз