Не поле перейти
Шрифт:
...Казанский вокзал в Москве. Музыка, цветы, юность .. Таинственная, маняшая целина. Двести пятьдесят четыре человека с комсомольскими путевками.
Смех, поцелуи, слезы... Куйбышев, Уфа, Челябинск.
Встречи, оркестры, танцы, цветы.
Юность! Провожали на подвиг московскую юность...
Прошел по вагонам старший, Влади?шр Котешкор.
Высокий, сильный, подтянутый. Только что из армии.
Говорят, понтонер. Командир понтонного отделения.
Серьезный, строгий... Нет, хороший. Улыбается
Караганда!
Тают остатки снега. Разлилась Нура. Задыхаясь, тащится трактор с одним вагончиком на прицепе. Зарывается в землю. Откапывают, снова тащится...
Греются у тощих костров.
– По ко-оням!
Это командует Котешков.
Передрогшие, лезут в холодный вагончик. Двести километров за трое суток. Меньше трех километров в час. Опять остановка.
Приехали.
Стегь. Сырая, холодная, воющая, бесконечная. Без воды, без света. Ни днем, ни ночью не снимают ватников. Надо подальше спрятать это тонкое, модное платье...
Обед. Шумный обед в палатке. Веселый остряк кричит через весь длинный стол: "Котешков, что это твой конь всегда у второго вагончика стоит?"
Зачем она не смолчала? Сама себя выдала. Как могло у нее вырваться: "Неправда, не только у нашего".
Дружный и долгий смех: "Знает кошка, чье мясо съела". Зарделась, убежала.
Через две недели предложил расписаться.
– С ума сошел! Мы далее не гуляли.
– Так негде же здесь гулять, Поленька. Да и чеЛОЕСК у нас виден лучше, чем в парке культуры имени Горького. Как на войне виден. Я, например, за тебя ручаюсь. Ты - настоящая.
Идет в гору Володя. Лучший тракторист. Лучший комбайнер. Лучший механик. Член партийного бюро.
Ласковый, добрый. И дети в него. Недаром сына Вовкой назвала...
Счастье... Что же оно такое счастье? Нет, не надо ей никакого счастья. Пусть будет все как есть...
Несется машина по узкой просеке. Шелестят колосья. Волнуются хлеба. Она знает: нет, не только руки. Она не плачет. Она не плакала всю дорогу. Ну, а куда же деться слезам? Они скапливались и хлынули, когда показалась больница.
Главный врач Раиса Петровка Панкратьева велела выпить капли, сказала: пустит в больницу, если сможет Полина не удивляться, не ахать, не вскрикивать, что бы ни увидела. Увидит обожженного человека.
Клятву дала: не покажет виду.
Володя был накрыт одеялом поверх каркаса, чтобы оно не прилегало к телу. Лицо обожжено не сильно.
Волосы ке тронутые. Благодарно, спокойно смотрит на нее.
Отлегло немного.
– Как же тебя, Володенька?
– Я-то, видишь, ничего. А вот Коля Грибов сгорел.
Совсем сгорел.
– Повлажнели глаза.
– Кольку жалко...
Очередная процедура. Сняли одеяло, подняли каркас. Увидела...
– Ну что ты, Поленька? Самое страшное позади.
Трое
Как героя Коло торжественно похоронили на кургане близ совхозного поселка, откуда видны необъятные просторы хлебов, и весь поселок, и убегающая вдаль дорога.
А за жизнь Владимира Котешкова началась борьба.
Врач Раиса Петровна Панкратьева еще до окончания института десять лет работала старшей операционной сестрой в Караганде. У нее огромный опыт в области ожогов. Она знала, что делать. Прежде всего преодолеть первый смертельный рубеж: не дать умереть от шока. Надо было знать и умело использовать все новейшие методы в их точной и неукоснительной последовательности, чтобы немедленно, сию же минуту, не дожидаясь консультаций, вывести из шока. И все это было сделано.
Почти ни одну процедуру нельзя было выполнить обычными способами. Как, например, сделать внутривенное вливание? Нащупать, найти вену даже на здоровой руке не всегда просто. А ощупывать обожженную руку немыслимо. И она применяет веносекцию:
вскрывает внутреннюю поверхность голеностопного сустава, находит вену и делает вливание. Не как обычно, а с помощью специальной системы, капля за каплей.
Обработка ран. Но так даже сказать нельзя. Идет обработка одной, сплошной, на все тело раны. Оно поражено ожогами третьей и четвертой степени на семьдесят процентов. Общее поражение - восемьдесят пять процентов. Только верхняя часть груди да стопы остались нетронутыми.
В пять часов вечера привезли в больницу Котешкова, в шесть часов утра отошли от его постели Раиса Петровна и опытнейшая сестра Эмма Ивановна Кайзер. Попеременно помогали им сестры Валя Трестер и Валя Борисова. В точных дозах и последовательности, с необходимыми промежутками в организм вводились средства борьбы за жизнь.
Спустя несколько дней корифеи Ожогового центра Академии медицинских наук СССР отметили исключительную тщательность всех проведенных мероприятий, их необходимость и исчерпывающую полноту, точность и правильность всех процедур.
В тот первый день у постели больного был главный врач района Дмитрий Александрович Кулагин. На спеииальном самолете прилетел из Караганды хирург Петр Михайлович Немьшов. Были приняты все профилактические меры: против заражения крови, против столбняка, против пневмонии...
То и дело появлялась дежурная сестра:
– Раиса Пегровна! Сорок человек пришли и предлагают кровь для Котешкова.
– Поблагодарите, скажите, есть.
...Камфора, морфий, кофеин, спирт, чай, искусственное питание...