Не поле перейти
Шрифт:
– В госпитале заявим, что этого человека мы подобрали на дороге, а кто он и что с ним, не знаем.
Иначе, понимаешь, Ваня, мне тюрьма.
Алексей Кузьмич хорошо знал Ивана Мисюру как дисциплинированного ученика и понимал, что тот не ослушается своего классного руководителя. Но на всякий случай перед госпиталем повторил свои наставления еще раз, как он это обычно делал в классе, когда хотел подчеркнуть и выделить главную мысль. Будучи лектором Бердичевского отделения Общества по распространению политических и научных знаний, он также
Иван молчал, и Поголов понял, что все будет хорошо.
Когда они приехали и медсестра спросила у них, что случилось с парнем, а Алексей Кузьмич объяснил, как они на дороге подобрали неизвестного, Ивал закричал не своим голосом:
– Да что же вы говорите, Алексей Кузьмич!
Он рассказал, как было, но сестра сама уже поня~ ла и велела обоим немедленно делать человеку иск) сствегшое дыхание, пока она готовит все необходимое для врача, вызванного из другого корпуса.
Алексей Кузьмич объяснил, что не сможет выполнить ее просьбу, так как от волнений у него разболелась печень. Он ушел домой.
Весь свой опыт и знания, накопленные долгими годами, всю свою энергию приложил старый врач Марк Васильевич Фескж, чтобы спасти парня. Но он умер; слишком поздно привезли.
Специальная медицинская экспертиза установила, что кузнец Василий Иванович Сологуб, девятнадцати лет, роста 178 сантиметров, атлетического телосложения, был убит электрическим током.
На похороны Поголов не пошел. Но все это было ему ужасно неприятно, и после похорон он предлагал родителям Васи деньги, ничего взамен не требуя, только бы скорее они успокоились и чтобы уж раз и навсегда покончить с этим делом.
Его привлекли к ответственности по 165-й стагье Уголовного кодекса. В этой статье говорится, что за злоупотребление служебным положением, в результате чего наносится ущерб государству или отдельным гражданам, виновных следует лишать свободы от одного до трех лет. Если же это злоупотребление приводит к особо тяжким последствиям - до пяти лет.
Дело слушалось в большом, переполненном зале бердичевского суда. Приговор был оглашен не в том же зале, как положено, а в маленьком кабинете судьи.
Поголова присудили к одному году лишения свободы в исправительно-трудовой колонии. Житомирский областной суд приговор оставил в силе.
Областной прокурор с решением суда не согласился. Он опротестовал это решение как неправильное.
В своем протесте написал, что "суд избрал меру наказания, не отвечающую тяжести совершенного преступления", и мера эта, по его мнению, "чрезвычайно суровая". Он потребовал заменить Поголову один год лишения свободы на один год исправительных работ, без лишения свободы, по месту службы, с удержанием 20 процентов зарплаты. Президиум житомирского областного
Через три дня после гибели В. Сологуба Поголов был уволен со службы. А еще через три дня он ггэистутшл к новой работе. Его назначили мастером кондитерского цеха горпищекомбината, а спустя некоторое время по его просьбе перевели в другой цех, где делают целлофановые трубки для колбасы.
Я был у него и дома и на работе. Он долго говорил о своих достоинствах и заслугах, о пропагандистской работе, которую ведет.
Поскольку я очень тщательно изучил все это дело, мне хочется сказать и свое мчение о Поголове.
Мое мнение такое: он подлец.
Возможно, прочитав эти строки, он подаст на меня в суд за публичное оскорбление. И я поеду на этот суд. И в зал заседания придут еще семнадцать человек, с которыми я беседовал, но не имею возможности привести здесь их слова. Это люди, которые знают Поголова много лет по прежним работам, и те, что успели узнать его за короткое время. Они расскажут о том, как пользовался Поголов чужим трудом и в прошлые годы, сколько мелкой злобы в нем, как тащит он в свой дом за решетками все, что попадается под руку.
И перед судом раскроется человек с мелкой и двойной душой, хитрый и безжалостный к чужому горю, беспощадный к людям, когда речь идет о его собственной выгоде.
На суде я прочту выдержки из письма в редакцию колхозного бригадира Ивана Вакуловича Сологуба, который спрашивает: "За что погиб мой сын? Кузнец высокого класса, комсомольский секретарь, честный, справедливый, самый воспитанный, как говорит все училище, как знает его все село. Порубили его, красивого и сильного, как зеленое дерево, и вырвали у нас сердце, и до конца нашей хахзни нам будет темно".
И, выслушав людей и взглянув на Поголоза, может быть, увидит суд, что совершил ошибку.
ОГНЕННЫЕ ТРАКТОРИСТЫ
Я расскажу историю, полную трагизма и величия, красивую и страшную, как сказка.
Историю борьбы, победы и гибели. Гибели, которую нельзя назвать смертью.
"Огненный тракторист!"
Эти слова впервые прозвучали с газетных полос много лет назад, когда в борьбе за хлеб комсомольца коммуны "Новый путь" Петю Дьякова кулаки облили керосином и подожгли.
Эти слова повторила "Комсомольская правда", когда вручали орден Ленина теперь уже коммунисту, герою борьбы за хлеб в наши дни Петру Дьякову.
Эти слова - "огненные трактористы" - я снова прочитал в "Известиях" и поехал в казахские степи, чтобы рассказать их историю. Я расскажу историю борьбы за хлеб.
* * *
Нет более нежной травы, чем ковыль. Пуховые метелочки ласкают и щекочут. Про степной ковыль поют Песни. Те, кто их сложил, должно быть, ничего не знают про степной ковыль. Его семечко похоже на штопор с длинным пушистым хвостиком. Хвостики нежно обволакивают шерсть овцы, а семечки ввинчиваются в тело и убивают животное. Поэтому ковыль называется еще смерть-трава. И не только поэтому.