Не поле перейти
Шрифт:
Ему хорошо в своем огромном кабинете, еще более тяжелом, чем все в этом здании, и не только из-за мебели, которую не сдвинуть с места, но и от толстенных сводов законов, какими уставлены стеньг. Мендесу уютно здесь, ибо кабинет этот предоставлен ему на всю жизнь и практически нет силы, которая могла бы его сместить. Так думает Мендес.
– И знаете, хи-хи-хи, - тоненько, совсем по-детски смеется он, - в учреждениях люди стремятся поскорее на пенсию (конечно, если у них есть деньги), а у нас, ну, решительно никто. Вот члену Верховного суда Армандо Сильва семьдесят четыре. Но дело даже не в годах. На заседаниях он дремлет,
– И он хлопает ладошками по коленкам.
– До какого же возраста служат члены Верховного суда?
– Странный вопрос, - удивился Мендес.
– Вам, видимо, непонятна вся наша независимая демократическая система. В стране три самостоятельных, независимых друг от друга взаимоконтролируемых начала:
парламент, президент и Верховный суд. На этих трех китах держится государство. Суд - это пирамида. Целая система судов, охватывающая все области жизни народа. На самой вершине - Верховный суд, состоящий из тринадцати человек и возглавляемый председателем, в данном случае - мною.
При этих словах Мендес улыбается радостно, искренне, непосредственно, как ребенок, получивший красивую заводную игрушку, которую может пускать куда ему вздумается.
Все судьи, объяснил Мендес, во-первых, не избираются, а назначаются, а во-вторых, - на всю жизнь, то есть согласно закону "до тех пор, пока хватает сил".
Когда иссякают силы, определяет только сам член Верховного суда, но что-то Мендес не мог припомнить случая, чтобы кто-нибудь из его коллег заявил об этом.
Новых членов Верховного суда формально назначает президент, фактически же сам суд, ибо президент ко волен предложить свою кандидатуру. Он может ЛЕШЬ выбрать из числа рекомендуемых судом.
Зта "независимая демократическая" система была мне действительно непонятна. Я сказал: "Тринадцать членов Верховного суда остаются на своих постах десятилетиями. За такое время кто-либо из них может отстать от требований жизни, потерять объективность, наконец, не оправдать доверия, да мало ли что может случиться. Как же назначать на всю жизнь!"
Пока я говорил, Мендес все более радостно улыбался. И лицо его выражало: "Боже мой, какие наивные еще есть люди".
– Все предусмотрено!
– победно сказал он. Оказывается, парламент вправе отозвать судью, "не выполняющего своего долга". Но это теоретически. Практически же отзыв невозможен. Не только из-за сложнейших и длительных процедур, какими должна сопровождаться подобная акция, но главным образом потому, что члены Верховного суда подбираются из могущественной касты, верно служащей капиталу. Потопу никогда и не возникал вопрос об отзыве судей с любой ступени пирамиды.
А формально демократия соблюдается. Существует даже квалификационная комиссия, ежегодно определяющая служебное соответствие судей.
– А кто назначает комиссию? Из кого она формируется?
– Кто же компетентен судить о члене Верховного суда?
– снова удивился Мендес моему вопросу.
– Только Верховный суд. Он и назначает из своей среды комиссию.
А я и в самом деле не мог понять, как это люди сами себя назначают и сами себя проверяют. Потому так убедительно звучали для меня слова Луиса Корвалана, который сказал: "Мы предлагаем также существенное изменение в системе судебных органов. В настоящее время действует реакционная система самоназначения судей - членов Верховного суда. Ее
Мендес еще долго и с упоением говорил о "пирамиде", на вершине которой сидел, и я начал постепенно переходить к делу, по которому пришел.
В одной из провинций произошли волнения на землях латифундистов. Были они результатом и загибов сверхлевацких элементов, и искренних заблуждении одних, поддавшихся провокационным лозунгам, и правильных действий вторых, вызванных обстановкой.
Но так или иначе, во время этих событий погибли люди от рук латифундистов. Виновники убийств были арестованы. Однако по указанию Верховного суда их немедленно освободили. Так вот, не может ли сеньор председатель разъяснить, какими мотивами он при этом руководствовался.
– Вот видите!
– торжествующе сказал Мендес.
– Вы живете эмоциями, а я законом. Поинтересовались ли вы, где именно были убиты люди?.. Вот видите!
– повторил он так, будто уличил меня в преступлении.
– А ведь хозяева латифундий стреляли в крестьян на сво-ей соб-ствен-ной земле, - поднял он вверх ладонь.
– Значит, латифундист может стрелять в человека, если увидит его на своей земле, скажем, площадью в сто тысяч гектаров?
– А как же?
– поразился Мендес.
– Собственность неприкосновенна и охраняется законом.
Вот так сеньор Рамиро Мендес толкует закон. Чтолибо доказывать ему было бесполезно, и я перешел к делу генерала Шнейдера. Почему Верховный суд запретил не только судить, но и допрашивать одного из сенаторов, который участвовал в заговоре и обеспечивал доставку оружия из-за границы?
– Конечно, убийство Рене Шнейдера глупое, жестокое преступление. Но судить за это сенатора противозаконно, хотя к такому выводу Верховный суд пришел не единодушно.
И дальше шли длинные и путаные объяснения, в которых ясна была лишь их реакционная сущность:
то, что одни считают заговором, другие - прогрессивным движением. И судить за это нельзя. Выходит, можно убивать, бросать бомбы, совершать поджоги, только бы своевременно прикрыться ширмой прогресса.
Как ни старался Мендес опираться на закон, он не мог скрыть, что верно стоит на защите интересов реакционных сил. Это бесспорно являлось стимулом для их дальнейших вылазок. Потому и свершались все новые провокации и покушения на государственных и общественных деятелей, что заговорщики были уверэны в безнаказанности, в том, что высший судебный орган, как и его глава, на их стороне.
В ЧРЕВЕ МЕДНОЙ ГОРЫ
Трудности появились там, где я их не ждал. В Центре "Операции правда" объяснили, что по техническим причинам поездка на медный рудник "Теньенте" откладывается на день-два. Потом снова откладывалась.
Сообщая об этом, сотрудник Центра чувствовал себя неловко. Казалось, и сам он не очень верит в "технические причины". Но именно такую причину выставляли ему в управлении внешних сношений "Теньенте", находящемся в Сантьяго.
Это управление обязано было незамедлительно выполнить просьбу Центра, наделенного, как уже говорилось, большими полномочиями. Тем более что ссылка на технические причины выглядела несостоятельной. В самом деле, меднорудный комплекс "Теньенте"