Шрифт:
Ройко Aлександр
Не повторяется такое никогда!
Часть І.
"Год пишем — два в уме"
ГЛАВА 1.
Что впереди?
Андрей сидел у чуть приоткрытого окна поезда и с огромным интересом вглядывался в проплывающие мимо окрестные пейзажи. Смотреть, вроде бы, особенно и не было на что. Обыкновенные, на первый взгляд, деревья — дикорастущие лиственные, фруктовые в усадьбах, сами усадьбы, огороды и копошащиеся на них владельцы. Да, как будто всё привычное. Но всё же какое-то не такое. Вокруг всё было новое, неведомое. В их вагоне не только он прильнул к окну. Практически все пассажиры с самого утра, только проснувшись, даже не умываясь и ещё толком не одевшись, тоже пристально вглядывались в открывающуюся за окнами панораму. Что же так удивляло пассажиров этого обыкновенного пассажирского поезда? Похожие пейзажи они видели многократно, но только похожие. Да, всё за окнами привычное, но не наше,
Да, по отдельности природа этой страны была подобна их родной, но всё вместе взятое было не таким. Домишки, а они сейчас проезжали небольшие посёлки, были похожими на их деревенские, но только поаккуратнее — небольшие, но чаще кирпичные, нередко в два этажа, чаще же просто с мансардами под крышей, крытые то черепицей, то железом. В Союзе такие домики большей частью строились как дачи, только ещё поменьше. Фруктовые деревья были ухоженными — и это не удивляло. А вот сами огороды удивляли и очень даже! Смотрящие в окна пассажиры привыкли, что у владельца даже ветхого домика огород обычно довольно значителен. "Пойду на огород" обычно звучало подобно "Пойду в поле". Само слово "огород" в Союзе представлялось чем-то немалым, территорией земли, на которой растёт множество овощей и злаков. А здесь — небольшие узкие полосочки земли, размежеванные большей частью изгородью из веток (или вообще не разделённые между собой). На одних полосах, а был конец мая, выращивался картофель, на других что-то из овощей, на третьих же, реже — какие-то зерновые. Эти земельные наделы были хорошо ухоженными. Но это как раз было неудивительно — как ещё за такой малостью можно было ухаживать. Правда, довольно ухоженными выглядели и поля, которые попадались не так часто где-то за прилегающими к железной дороге постройками.
Многие польские сёла (или деревни) располагались не так уж далеко от полотна железной дороги, поэтому можно было хорошо рассмотреть не только сами домики и огороды, но и обустройство дворов. Хорошо различалась прислонённая к стенам сараев различная хозяйственная утварь — разные (в большинстве своём самодельные) вилы, грабли, бочонки, какие длинные ёмкости наподобие ступ, висящие на стене того же сарая верёвки, упряжь и прочее. Из всей хозяйственной утвари только лопаты были изготовлены заводским способом (хотя черенков это не касалось). Всё в этих польских сёлах, деревнях или хуторах было сходно с аналогичными русскими. Вот только здесь Андрея особенно удивил один аспект. Практически в каждом таком дворе неподалёку от жилого строения (или чуть поодаль) стоял крест. При этом в одних усадьбах стояли обыкновенные, но добротно сделанные, деревянные кресты, а в других — изготовленные из тёсаного камня или отлитые из бетона (расстояние и скорость поезда не позволяли это уточнить). Подобные кресты стояли на каких-то возвышениях, холмиках, которые вполне можно было принять за старые могильные. Андрей не понимал — неужели поляки проводят погребения своих близких прямо в усадьбе? Да, ранее и в России, да и в других государствах были обычаи хоронить родных тебе людей в фамильных склепах или усыпальницах. Но это касалось знатных вельмож — графов, князей и других особ благородных кровей. Но это никак не вязалось с простым людом. А судя по этим домишкам, в них обитали не очень-то зажиточные люди. Не прояснил ничего и обмен мнением Андрея со своими сотоварищами, которые тоже обратили внимание на такую деталь жизненного уклада поляков. И только значительно позже, уже в Союзе, в одной из бесед с опытными людьми (которые уже много раз проезжали по территории Польши), Андрей узнал, что эти кресты устанавливались в польских дворах вовсе не на могилах. Просто по давним обычаям в польской деревне в каждом дворе стоит по одному, а то и по несколько крестов, которые по повериям защищают хозяев от злых духов.
Постепенно едущие в поезде насытились этими, так сказать, духовными визуальными видами и стали подумывать о том, как бы насытиться ещё и материально. Они стали неспешно приводить себя в порядок, складывать постели и готовиться к принятию пищи. Группа пассажиров, численностью в 10 человек, в которую и входил Андрей, занимали два с половиной соседних купе плацкартного вагона (без боковых мест) — хоть в этом им повезло. Почему "хоть", да потому-что у них вчера был очень утомительный и напряжённый день. Вообще, они были уже третий день в пути. Из родной Полтавы они выехали позавчера утренним поездом на Киев. Во второй половине дня немного прогулялись по столице Украины, а уже вечером заранее собрались на перроне, ожидая подачи состава Киев-Брест. Это была группа будущих вольнонаёмных служащих, которая направлялась в Германскую Демократическую Республику. Все они подписали контракты на три года работы в Группе Советских войск в Германии (ГСВГ). За эти пару дней они немного сдружились, хотя, скорее всего, это произошло по причине некоторой боязни неведомого. Конечно, они даже сами себе в этом не признавались, но у каждого, одновремённо с огромным любопытством были и небольшие сомнения — как-то там у них всё сложится на новом месте. Они прекрасно понимали, что вряд ли смогут оказаться работать в одном месте — вероятность того, что даже два человека будут работать в одной части, была не очень высока. Поэтому это была не дружба, а, скорее всего, просто сплочённость перед неизвестным будущим. Уж слишком разношёрстная это была компания — и по образованию, и по профессиям, да и по месту проживания. Половина группы проживала в областном центре, а вторая половина в районных центрах. Менее всего они отличались по возрасту — хотя сами они так не думали. Среди них были 25-летние и 35-летние. Да, десять лет — немалый возрастной перепад, особенно в этом возрасте.
— Ну что, будем завтракать, Андрей Николаевич? — подал голос парень лет 28, которого звали Костя Фёдоров, ехал он в ГСВГ на должность слесаря. Разница в возрасте у этих мужчин была небольшая — тот, к кому он обращался, всего дней десять назад отпраздновал 30-летие. Но Костя, как и все остальные, обращался к Андрею по имени и отчеству, поскольку тот был старшим их группы.
— Конечно, — согласился Андрей. — Подкрепиться нам не помешает. Да и что нам ещё делать. Насмотреться на Польшу ещё успеем, целый день впереди.
— Да, жаль, что Германию не увидим, из окна поезда, — уточнил Костя.
— Ничего, за три года насмотримся, — успокоил его руководитель группы. — Надоест ещё.
— Да как знать. То место, где будем работать — конечно, а вот другие? Нам ведь говорили, что разъезжать по стране будет запрещено.
— Поживём — увидим. Может быть, и не совсем это так, — задумчиво протянул Андрей. — Кроме того, различные экскурсии будут.
— Экскурсии — это понятно. А вот так, чтобы самому что-то посмотреть.
— А что ты конкретно сам хочешь увидеть? — уточнил Андрей Николаевич.
— Да я пока не знаю. Просто не люблю я эти организованные марши — разные там "пройдите сюда, пройдите туда, посмотрите сюда, посмотрите туда".
Андрей Николаевич саркастически улыбнулся, вспомнив один из вчерашних эпизодов, и произнёс:
— Ну, на первых порах, конечно, нужно будет держать ухо востро, всё-таки чужая страна. А когда обживёмся, привыкнем, получше узнаем порядки, то думаю, что сможем и сами по городу побродить. Насчёт других городов, конечно, не знаю.
Да, их в областном военкомате строго-настрого предупредили, чтобы они не пытались самостоятельно разгуливать по немецким городам. Мол, если кого задержит наша комендатура в другом городе, то в 24 часа вылетишь из страны. О разных строгостях они были хорошо наслышаны, но что-то всё же не верилось, что может быть такой строгий контроль.
Они разложили на столике свою нехитрую снедь — ту, что им удалось купить в Бресте. Наготовленную дома еду они уже "оприходовали" за первые два дня. Да и долго храниться та не могла, на носу лето всё же. Они не спеша перекусили с соседями по купе. В группе у них было 8 мужчин и 2 женщины. Затем убрали со стола и стали обсуждать возможные варианты своего пребывания в незнакомой стране, поглядывая при этом в окна и периодически обсуждая увиденное. Им, действительно, не удастся увидеть Германию из окна поезда, потому что поезд прибывает на конечную для них станцию ночью, до того практически всё время проезжая по территории Польши. И хотя конечная станция поезда была где-то посреди территории ГДР, для них конечным пунктом был Франкфурт-на-Одере. Это город с населением примерно 50.000 человек, который расположен на левом берегу реки Одер, отделяющей город от территории Польши. Собственно говоря — это частица восточной границы ГДР. Во Франкфурте находился их, так называемый, пересыльный пункт, откуда они разъедутся по всей территории Восточной Германии — возможно уже в другие её крайние точки. Страна хоть и не такая уж большая, а по сравнению с СССР так и вообще маленькая, но поездки им ещё предстоят к месту их работы, наверняка, немалые. Разъедутся они, конечно, не сами — за ними будут приезжать "покупатели" из советских воинских частей, пребывающих на территории дружественной страны, объединённых Варшавским договором.
Следует напомнить, что Варшавский договор — это Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Это документ, который оформил создание военного союза европейских социалистических государств при ведущей роли Советского Союза. Заключение договора явилось ответной мерой на присоединение Федеративной Республики Германии к НАТО. Договор был подписан Албанией, Болгарией, Венгрией, ГДР, Польшей, Румынией, СССР и Чехословакией 14 мая 1955-го года на Варшавском совещании европейских государств по обеспечению мира и безопасности в Европе и вступил в силу 5 июня того же года.
В соответствии с его условиями и Уставом ООН, государства — участники Варшавского договора обязывались воздерживаться в своих международных отношениях от угрозы силой или её применения, а в случае вооружённого нападения на кого-либо из них оказать подвергшимся нападению государствам немедленную помощь всеми средствами, какие представятся им необходимыми, включая применение вооружённых сил. Кроме того, несколько позже (в 1958-м году) на Московском заседании Политического консультативного комитета была принята Декларация, в которой предлагалось заключить пакт о ненападении между государствами — участниками Варшавского договора и членами НАТО.