Не позвать ли нам Дживса?
Шрифт:
– А где Кривой Рочестер?
– Его сиятельство находится в саду, сэр.
– С миссис Спотсворт?
– Да, сэр. Чтоб испытать судьбу, все выиграть иль всего лишиться.
– Значит, вы придумали, как действовать?
– Да, сэр. Избрали игру с пауком.
– Как вы сказали? И груз? Какой груз?
Капитан Биггар внимательно выслушал объяснение Дживса, а выслушав, сделал ему самый щедрый комплимент:
– Вам бы надо жить на Востоке, дружище.
– Вы очень добры, сэр.
– То есть если, конечно, вы это сами придумали.
– Сам, сэр.
– Тогда такие люди, как вы, нам нужны в Куала-Лумпуре. Таких там как раз не хватает, которые умеют шевелить мозгами. Нельзя же, чтобы все мозги были у даяков. Они начинают слишком много о себе воображать.
– А что, даяки сообразительный народ, сэр?
– Еще какой сообразительный! Я сейчас расскажу вам один случай, который произошел у меня и Толстого Фробишера, когда…
Он не договорил, и мир лишился очередной занимательной истории. С террасы в гостиную вошел Билл.
Разительная перемена произошла с девятым графом Рочестером за те несколько минут, что он провел в саду. Уходил он, как мы помним, исполненный боевого задора, готовый встретить опасность лицом к лицу. Тогда плечи у него были браво расправлены. Теперь же они у него поникли, словно придавленные тяжелым бременем, глаза смотрели тускло, лоб изрыли борозды. Видно, фамильная гордость Рочестеров сложила пожитки и убралась восвояси, лишив его поддержки. В облике Билла не осталось ни малейшего сходства с тем его предком, который в семнадцатом веке проявил такое партийное отношение к своей казни на Тауэр-Хилл. Теперь он больше всего напоминал другого предка, который в 1782 году был пойман за руку Чарльзом Джеймсом Фоксом, когда жульничал в карты в кофейне Уоттьера.
– Ну? – нетерпеливо воскликнул капитан Биггар.
Билл молча посмотрел на него долгим, скорбным взором и обратился к Дживсу:
– Дживс!
– Да, милорд?
– Этот паучий эпизод…
– Да, милорд?
– Я попытался его сыграть.
– И что же, милорд?
– Сначала вроде все пошло хорошо. Я отстегнул подвеску.
– Да, милорд?
– Капитан Биггар правильно сказал. Замочек был слабенький. Легко расстегнулся.
– Да, милорд?
Капитан Биггар издал радостный возглас на суахили и протянул руку:
– Давайте сюда!
– У меня ее нет. Выскользнула из пальцев.
– И упала?
– Да, упала.
– И сейчас валяется в траве?
– Нет, – ответил Билл и мрачно покачал головой. – Не валяется она ни в какой траве. Она упала прямо за ворот платья миссис Спотсворт и находится сейчас где-то в недрах ее одежд.
Глава XIV
Не часто в жизни приходится наблюдать, как трое здоровых мужчин одновременно оказываются поражены до глубины души, но если бы кто сейчас очутился в гостиной Рочестер-Эбби, именно такое зрелище предстало бы его глазам. Сказать, что рапорт Билла потряс собеседников, значило бы преуменьшить его воздействие. Капитан Биггар принялся растерянно расхаживать по комнате, размахивая руками, как мельница, но и Дживс тоже пришел в волнение, о чем свидетельствовало то обстоятельство, что два волоска на конце его правой брови отчетливо дрогнули. А сам Билл, окончательно сокрушенный последним ударом судьбы, по-видимому в конце концов все-таки формально сложил оружие – рухнул в кресло и сидел обмякший и отчаявшийся. Недоставало только длинной седой бороды, и сходство с королем Лиром в расстройстве чувств было бы полным.
Первым заговорил Дживс:
– Весьма неприятно, милорд.
– Да, – понуро согласился Билл. – Досадно, а? У вас не найдется при себе какого-нибудь малоизвестного азиатского яда, Дживс?
– Нет, милорд.
– Жаль, – сказал Билл. – А то мне бы пригодился.
Дживсу было больно видеть страдания молодого хозяина, а так как он всегда считал, что для страждущей души нет действеннее болеутоляющего средства, нежели что-нибудь из Марка Аврелия, он стал рыться в памяти, ища подходящую цитату из произведений этого императора. Колеблясь, что лучше подойдет: «Что бы с тобой ни случилось, это было предопределено тебе от века» или же: «Не существует несчастий, которые природой человеку не дано сил вынести», – и та и другая отличные цитаты, Дживс медлил с выбором, и в это время капитан Биггар, паливший в воздух длинной очередью восклицаний на каком-то туземном диалекте, внезапно снова перешел на английский.
– Дой вьенг лек! – крикнул он. – Нашел! Порубите меня и поджарьте с грибным соусом, я понял, что вы должны сделать!
Билл поднял безжизненно висевшую голову.
– Сделать? – повторил он. – Я?
– Да, вы.
– Мне очень жаль, но я сейчас не способен ничего сделать, кроме как разве скончаться, всеми оплакиваемый.
Капитан Биггар фыркнул, а затем еще хмыкнул, крякнул и присвистнул.
– Мун пи ноан лап лао! – досадливо отмахнулся он. – Вы ведь умеете танцевать, верно?
– Танцевать?
– Лучше всего чарльстон. Это все, что от вас требуется. Несколько па старого доброго чарльстона.
Билл пошевелился, как мертвец, которому мешают шевелиться гробовые пелены. В движение его привела острая колика негодования. Праведный гнев наполнил душу. Человек угодил в такую передрягу и трижды за день потерпел фиаско, а этот тип предлагает ему танцевать, как Давид танцевал перед Саулом. И похоже, это только начало, дальше Белый Охотник еще, пожалуй, потребует комических куплетов, и фокусов, и пародий на всем нам хорошо известных звезд эстрады. Он что думает, что здесь открывается новый театр «Водевиль»? Или что начинается деревенский концерт для сбора средств в фонд реставрации церковного органа?
Подыскивая слова, чтобы смачнее выразить все, что он думает по данному поводу, Билл вдруг обнаружил, что капитан Биггар тем временем приступил к новому рассказу из своих запасов. Этот любимый сын Куала-Лумпура, видимо, имел, подобно Марку Аврелию, подходящие истории на все случаи жизни. Но там, где римский император обходился отдельными шуточками в духе Боба Хоупа или Граучо Маркса, капитан Биггар предпочитал повествовательный жанр.
– Да, чарльстона, – повторил капитан Биггар, – и сейчас я вам объясню, о чем речь. Мне вспомнился один случай, который произошел с Толстым Фробишером и супругой греческого консула. Это воспоминание вспыхнуло внезапно, как молния с небес.
Он замолчал. Его беспокоило ощущение, что он что-то упустил. Но потом он вспомнил. Ну конечно. Виски. Капитан Биггар подошел к столу и наполнил стакан.
– Где Толстый Фробишер в то время служил, в Смирне, Яффе или Стамбуле, – произнес он, осушив половину, а с тем, что осталось, возвращаясь к дивану, – боюсь, не смогу вам сказать. С годами эти мелкие подробности забываются. Может быть, даже в Багдаде или еще где-нибудь, мало ли. Забыл, честно признаюсь. Но суть в том, что он находился где-то там такое и в один прекрасный вечер отправился на прием, или суарею, или как эти сборища называют, в какое-то посольство. Ну, вы знаете, о чем я. Прекрасные дамы и блестящие кавалеры, во фраках и туалетах, отплясывают вовсю, как полоумные. И вот по ходу дела получилось так, что Толстый вышел танцевать чарльстон в паре с супругой греческого консула. Не знаю, видел ли кто-нибудь из вас, как Толстый Фробишер танцует чарльстон?